Следующие два вечера я встречалась с Марко, поставщиком «Прада», и Дугласом, пилотом пассажирского самолета.

Сперва Марко привлек мое внимание. Широкоплечий, с узкой талией, волнистые светлые волосы, темно-карие глаза, загорелая кожа, одет, разумеется, с ног до головы в «Прада» — просто образец высокого стиля. Таким он предстал передо мной, когда мы встретились в «Руби Фуз» за коктейлем и суши. Марко по-европейски расцеловал меня в обе щеки, а в безупречном английском слышался сильный итальянский акцент. В Нью-Йорке он живет уже семь лет, ему нравится. О своей работе рассказывал с горящими глазами — в основном он занимается тем, что поставляет в нью-йоркские магазины вещи из последних коллекций «Прада».

Марко вызвал бы больше симпатии, если бы каждые пять минут не выбегал на улицу покурить и не называл меня «дорогая» — уж очень отдавало старыми голливудскими фильмами. Но это еще ничего. В конце концов, я тоже иногда покуриваю, если плохое настроение, так что сигаретный дым меня не смущает (хотя Марко дымит, как раскочегаренный паровоз). А «дорогую» можно списать на показной европейский лоск.

Что меня действительно задело, так это его чрезмерное восхищение моделями. Мои внешние данные и возраст — тридцать пять лет, пять футов шесть дюймов, фигуре далеко до модельного совершенства — определенно давали понять, что карьеру я делаю не на подиуме. Но Марко битый час хвастался, как он крутил романы с разными моделями, и разглагольствовал об их преимуществах перед остальными женщинами.

— А вот в Нью-Йорке пришлось изменить своим привычкам и встречаться не только с моделями, — сетовал он, откусывая от финика в беконе на листе цикория. — С такими, как ты, например. Непохожими на моделей. Однако тоже ничего.

— Я… э-э… польщена?

Не зная, как еще отреагировать, я вопросительно на него посмотрела.

— Ты должна гордиться собой, bella. — Он перегнулся через стол и игриво посмотрел мне в глаза. Я заморгала. — У меня очень высокие требования.

— Надо же, как мне повезло, — сухо обронила я.

На следующий вечер настала очередь пилота Дугласа. Подобно Марко и Колину, он оказался симпатичным и не жаловался на жизнь. Началось наше свидание тоже неплохо. Однако не успела я вжиться в роль и завести привычную пластинку («А как же самолеты все-таки летают? Они ведь такие тяжелые»), как Дуглас пустился в собственный загадочный монолог.

— Раньше я служил в военной авиации, — бодро начал он, опрокинув первый «сауэр амаретто». (Напиток, на мой взгляд, уж больно девчачий, но я старалась об этом не думать — пока он не попросил добавить в него вишенок и бумажный зонтик.) — И каждый раз, крошка, каждый раз, когда я сажал свою вертушку, я был прямо как Том Круз.

— Вертушку?

— Так в армии называют вертолет. — Дуглас гордо выпятил грудь. — Самая строптивая из наших пташек. Помнишь «Лучший стрелок»?

Я вопросительно посмотрела на него.

— Том Круз в «Лучшем стрелке» вроде на истребителе летает? — уточнила я, наивно распахнув глаза и заискивающе улыбаясь для конспирации.

Дуглас слегка сник.

— Ну да, — пожал он плечами. — А должен был бы на вертушке. Лучшему пилоту всегда полагается вертушка. — И как ни в чем не бывало продолжил: — Так вот, каждый раз, когда я сажал вертушку на палубу нашей плавбазы — это такой корабль, крошка, — я неизменно пел песню из «Лучшего стрелка».

— А я думала, когда сажаешь вертолет, нельзя отвлекаться, — удивилась я.