— Хрюша, — обращалась к ней Верника. Доставала из холодильника куриные желудочки и кормила любимицу.

Я блаженствовал. Ликовал.

Ночью, когда легли, Вероника прошептала:

— Надень презерватив…

Я замер. И с трудом выдавил из себя:

— Зачем?

Упоминание об отвратительной резинке, которую прежняя жена Маргарита заставляла меня натягивать, желая избежать ненужной беременности, резануло не только слух, но и чувства. Душа все еще болела, не заживала. Я оставался во власти обид, полученных на протяжении предыдущих дней и ночей.

— Ты в себе уверен? — уточнила Вероника. — Тогда ладно, обойдемся…

И она воспользовалась пенистой таблеткой, после которой у меня защипало так, что я полчаса отмывался в ванной…

И все же подобной ночи, переполненной сумасшедшим шепотом страсти и тихим помешательством неги, в моей жизни еще не бывало. На рассвете, глядя мне в лицо мудрыми серыми глазами, Вероника сказала:

— Я не имею права рисковать. От меня зависит судьба одного человечка… Должна признаться. У меня есть дочь. Больной ребенок. Она не может жить среди людей. И постоянно находится в госпитале. Туда определил ее мой отец. Я навещаю ее раз в неделю.

То, что она произнесла, тон, которым сделала ужасное признание, притиснули меня к матрацу. Я не мог вымолвить ни слова.

Когда остался один (Вероника ушла на работу), я зарылся лицом в подушку и зарыдал. "Почему нельзя быть беззаботно счастливым? — думал я. — Почему самый светлый и чистый горизонт непременно затянет тучами, из них выплывут мрак и горе, беда и страх?"

Очаровательная кошечка вспрыгнула на кровать и стала слизывать с моих щек соленую влагу.

Вступая в жизнь, кажется, что всюду и везде будешь первым. Что ты вообще живешь первым, и до тебя не было ничего. Представляется: встретишь девушку и будешь у нее первым. Она у тебя — тоже. И вы вместе начнете строить новую жизнь.

— На практике оказывается, что строить приходится уже из бывшего в употреблении, — говорил Маркофьев. — Продолжаешь начатое другими. И это хорошо еще, если материал достался не трухлявый и не сопревший. А то ведь могут такое всучить…

Тем, кто намерен освоить полный курс "Теории глупости", необходимо знать: человек устроен и сконструирован по следующей примитивной эхо-схеме — если ему доверяют, взгромождают на него ответственность и надежды, он звучит (то есть отзывается) в унисон и стремится лучшее в себе проявить и возложенное оправдать.

Напротив, если его шпыняют, унижают, недооценивают, подчеркивают его незначительность и ничтожность, отрицательное в нем резонирует, как звук в музыкальном инструменте, и расцветает буйным цветом, будто сорняк в теплице.

Тест на сообразительность. Почему мне доверяли:

а) чтобы я расцветал?

б) или чтобы вешать на меня дополнительные обязанности и заботы?

К чему это вело:

в) к моему поумнению или поглупению?

г) мне это было нужно?

Плюсы нового положения. Если прежде меня не покидало чувство напрасно проживаемой, разбазариваемой впустую жизни, бездарно растрачиваемого времени, теряемых возможностей и упущенных перспектив (ничего нигде не получалось, не выруливало ни в чем, не удавалось на работе, не обнадеживало в отношениях со сверстниками и людьми более старшего или юного возраста, не вдохновляло на личном фронте), теперь все разом переменилось. Моему существованию появилось оправдание. Я встретил близкую, родственную, созвучную моей душу. Какое обретение в жизни может быть ценней?!

Я знал, для чего работаю, прилагаю усилия. Карячусь. Чтобы сберечь свою любовь. Чтобы помочь больной девочке.