— В описаниях преступлений Джека-потрошителя, — продолжила я, сделав пару глотков, — нередко встречается слово «бесследно». И это вполне справедливо. Полиция тщательно прочесала территорию, прилегающую к Бакс-роу, и ничего не обнаружила. Люди, спавшие в нескольких ярдах, ничего не слышали. Когда Полли нашли, она была еще жива, несмотря на тяжелейшие ранения, а значит, убийца совсем недавно был там. Но никто ничего не видел.

— Страх как похоже на события этой пятницы, — заметил Стеннинг, сидевший за столом у окна.

Все молчали.

— С другой стороны, Кеннингтон находится очень далеко от Уайтчэпел, Джеральдина не была проституткой, и убили ее не поздней ночью, — сказал Марк Джосбери. — Давайте не будем спешить с выводами. Когда произошло следующее убийство, Флинт?

— Погодите, — сказала Таллок. — Можно мне…

В дверь постучали, и все, как по команде, повернули головы. Мужчину, стоявшего в проходе, я не узнала, но Таллок встала и кивнула ему.

— Сделаем небольшой перерыв, — сказала она. — Спасибо, Лэйси.

Вернувшись за рабочий стол, который мне выделили на время, я попыталась разузнать побольше об Эмме Бостон, но не нашла ее имени ни в одном онлайн-справочнике. Членом Союза журналистов она не являлась, и, сколько я ни перелопачивала архивы, ее статей не нашлось ни в одной общенациональной или хотя бы крупной региональной газете. О ней, впрочем, частенько упоминали в неофициальных — и анонимных — полицейских блогах.

За свою недолгую журналистскую карьеру в столице Эмма Бостон успела насолить многим моим коллегам. В одном популярном полицейском блоге ее называли «болтливой сучкой, уродливой что снаружи, что внутри». Если верить автору, «на жизнь она зарабатывала ложью» и «готова была продать щенка своей бабушки за полтора фунта». Другой блогер подозревал, что она наркоманка, и рекомендовал как можно чаще совершать налеты на ее захолустное жилище.

Стрелки часов подползали к полудню, когда Стеннинг заглянул в кабинет и объявил, что вся опергруппа собирается в паб неподалеку на поздний завтрак, он же ранний обед. Я отрицательно помотала головой, поскольку видела, как из здания выходил Джосбери — мое проклятие.

Запасшись в кафетерии бутербродами, чипсами и водой, я отправилась в комнату для допросов.

— Привет! — сказала я, распахнув дверь.

— Мне еще долго тут торчать?

За время, проведенное в полиции, Эмма Бостон, увы, ничуть не похорошела — напротив, сделалась бледнее, отчего прыщи на коже выступали еще явственней. Очков она так и не сняла, хотя солнечный свет в комнату не проникал.

— Так надо, — сказала я, усаживаясь напротив и предлагая ей угоститься бутербродами. — Мы должны найти человека, который написал это письмо. Может, он наследил у тебя в квартире?

— Письмо просунули через щель для почты. Наследить он мог только на пороге. Вы хотите доказать, что я сама его написала.

Спорить было бесполезно.

— Скорее нам нужно убедиться, что его написал кто-то другой. Тебя уже покормили?

— Это не я его написала.

— Я знаю, — сказала я и поймала себя на мысли, что действительно верю в это. — Но если письмо не подделка, тебе нужно быть очень осторожной. Человек, убивший Джеральдину Джонс, выбрал именно тебя. Он знает, где ты живешь.

Мы обе задумались над этим на несколько секунд.

— Поешь.

— Да мне уже тут…

Бостон, пожав плечами, придвинула поближе бутерброд с тунцом, внимательно его осмотрела и поморщилась от омерзения.