Я не утомил Вас этими подробностями? В сказке вроде бы не должно быть реакторов и съедобных водорослей? Видите ли, часто то, что сказка у нас, в других местах — горькая правда.

Я еще продолжу эту историю. До свидания.

9.04.84.

ПИСЬМО ВТОРОЕ

Здравствуйте, Ольга!

Простите, но никак не могу заставить себя обращаться к Вам по имени-отчеству. Не обижайтесь, ладно? И еще простите, что так внезапно прервал предыдущее письмо — это от меня не зависело.

Итак, на чем я остановился? На пище? Так вот: был там и склад обычного продовольствия, громадный и очень секретный, и знали о нем только четыре человека: Принцесса, Полковник, Пастор и Физик. Причем первые трое знали это по чину и имели ключи, а четвертый (вернее четвертая) — по долгу службы и ключей не имела.

Что ж, четырех участников грядущих событий я назвал. Расскажу о них чуть подробнее.

Принцесса — настоящая принцесса, ее папа был король, а мама королева. Это они в свое время (и очень своевременно) позаботились об устройстве Ковчега — так называлась эта пещера. А еще так назывался когда-то громадный деревянный ящик, на котором человек по имени Ной спасся сам, спас свою семью и многих зверей, не умевших плавать, от потопа. Потоп наслал на землю Бог. Он же, по слухам, предупредил загодя Ноя. Такие противоречивые действия Бога свидетельствуют о глубоком творческом кризисе, поразившем его в то время. Картина Мира, написанная им самим, стала вызывать у него непреодолимое отвращение, и он замазал холст, чтобы начать новую. И первым мазком как раз и были Ной, его семья и звери; и кто может знать, почему Бог начал писать новую картину старой краской — из суеверия ли, или просто потому, что не осеняло его то высшее вдохновение то, на волне которого он сотворил Человека? И вообще, если помнить что Бог — художник, да еще не слишком умелый и удачливый, причем в глубине души понимающий это и потому страдающий комплексом неполноценности, пытающийся умом и техникой сотворить то, что должно творить сердце, многое в мире становится понятным. Вот и сейчас — он плеснул на холст белой краской, и новый Ковчег поплыл — теперь не по водам Океана, а по водам Времени…

Это не мои слова, это слова Пастора. Он — единственное духовное лицо в Ковчеге, ему под семьдесят, но держится он бодро. Отношения его с Богом сложные…

Но я отвлекся от Принцессы. Ей только-только исполнилось шестнадцать лет, из них три года она сирота: ее папа и мама не успели воспользоваться Ковчегом. Воспитанием ее сообща занимались Пастор, Полковник и Кукольный Мастер.

Полковник — тоже вполне настоящий полковник. Полковник дворцовой охраны. Страшно хочет выглядеть боевым офицером — но не может, не получается. И еще страшно хочет стать генералом. Но в генералы его может произвести только Принцесса — а она не торопится и намеков, кажется, не понимает… А вообще Полковник, по первому впечатлению — исправный служака, у которого, по анекдоту, «да» — это «да», а «нет» — это «нет», а слов «может быть» он не знает. И сомневаться он тоже не умеет. И еще у него есть пистолет.

Кукольный Мастер… Это невысокий, худощавый, застенчивый человек тридцати восьми лет, и двадцать пять из них он делает игрушки. Он достиг в этом немыслимого мастерства. Принцесса всю свою жизнь провела среди его игрушек, а теперь она становится взрослой…

Физик — симпатичная тридцатилетняя женщина. Чуть-чуть слишком резка — впрочем, не всегда. В ее обязанности входит следить за реактором, что она и делает. Однако у нее остается масса свободного времени.

Художник — нервный пожилой человек.