Каждый раз, когда Сашка вспоминал какого-нибудь забытого всеми покойника и его историю болезни, Касьян уговаривал его уходить отсюда: «А то скоро с песнями поедешь в другой дом»…

Все это не нравилось Касьяну, однако в своих шкурнических рабочих интересах он Сашку ценил и использовал…

Купив по тройке банок пива и воблы, приятели устроились на скамейке в скверике. Касьян предложил бар, но Сашка отказался, сославшись на дела. Попивая пивко и обсасывая тощие воблины, поговорили. Сашка быстро сообразил, о ком идет речь. Да, к нему из реанимации поступил, прожив в клинике около часа, Анатолий Макарович Шорников, шестидесяти двух лет. Отравление барбитуратами в алкоголе.

— Отравили? — быстро спросил Касьян.

— Не уверен на сто процентов, — ответил Саша, — может, старик сам баловался и добаловался до точки. Да еще сигарета одеяло подожгла, дым ему этот ватный прямо в носоглотку шел. Короче, и то, и другое, и третье.

— Но ты насилие не отметаешь?

— Ничего я не отметаю, — возразил чуть раздраженно Сашка, — это вам решать, а не мне. По мне, так старик сам, но вполне возможно, кто-то помог. Кто его знал хорошо… Ну, с меня все? А то меня клиенты ждут, — усмехнулся, поднимаясь со скамейки.

У Касьяна защемило сердце.

— Санька, давай днями встретимся, посидим, потреплемся по-человечески… Я тебе позвоню. Сейчас у меня гон идет, понимаешь?

— Понимаю, — опять усмехнулся Сашка. — Пока, до скорого, я тебе выписку подошлю, — он пошел прочь, сунув невскрытую банку пива под мышку. Какой-то сгорбленный, постаревший, маленький.

Касьян долго смотрел ему вслед.

…Ну вот и вырисовывается дело. Девочка эта, Сонечка знаменитая, с явными криминальными наклонностями, обозленная на весь свет из-за мальчишки, который ее презирал и даже ненавидел, устраивает этому мальчишке месть, не думая, убивает она его или только ранит…

Сбегает в Москву. Здесь почти такая же ситуация.

Ее пользуют. Художники. Бомжи и бомжихи… Она звереет. Попадает к Кирику. Может быть, в него влюбляется или просто видит в нем человека, а он ее выгоняет… Наверное, тут права Зина.

Сонечка идет уже сознательно, по навету Макарыча, к Генке… А дружок наш старинный оказался дрянью…

Касьян остановился. Как она могла устроить Генке сердечный приступ?.. Могла, вдруг решил он. Генка к ней пристал, устроила скандал… Или дала выпить?.. Тех же барбитуратов с водкой… Но их же не было у него в крови! А кто знает?! Кто на это проверял? Сейчас уже все, Генка же не попал к Сашке… И Макарыча она. Из злости, обиды… Когда же это произошло? Нужно точно выверить.

Сыщик вспомнил, что Марьянов разговаривал с Макарычем после визита к нему Сонечки… Тьфу ты! Да что это он все время называет ее Сонечка… Въелось после этого триптиха! На ней все сходится! Хотя вполне возможно, что она ни сном ни духом… А почему тогда пропала? Прячется? Могла бы уж объявиться, если чиста. И где прячется? Кто у нее есть? Да те же бомжи.

Так, Касьян Гордианыч, надо подавать в розыск. Все. Точка.

Не успел он войти, как в комнате заверещал телефон. Он хотел было не подходить — надо всерьез заняться бумагами, но что-то подтолкнуло его взять трубку.

Это был бомж Федя.

— Ну что? — крикнул Касьян. — Пришла?

Федя замямлил, что не знает, может, и она, молодая дама в шляпе, лица он не разглядел…

— Еду, — лаконично ответствовал Касьян.