— Для небольших высот, расстояние до горизонта приблизительно равно квадратному корню из двукратного произведения высоты твоего местонахождения над уровнем моря на радиус Земли. — Прабир изобразил равносторонний треугольник с вершиной в центре земного шара, уровень горизонта и свой глаз. Он строил функцию расстояния на своем планшете и многие значения помнил наизусть. Пляж имел крутой уклон, поэтому его глаза находились, вероятно, на высоте метров двух над уровнем моря. Это означало, что он может видеть на пять километров вдаль. Если бы он забрался на вулканический конус Теранезии так высоко, чтобы видеть ближайший из удаленных островов, Танимбар, то зная высоту, которую ему сообщила бы система навигации в планшете, мог бы рассчитать точное расстояние до них.

Но он и так уже знал это расстояние из карт: почти восемьдесят километров. Так что он мог проделать обратные вычисления и проверить высоту: самая нижняя точка, из которой было бы видно землю, находилась на высоте пятисот метров. Он воткнул колышек, чтобы отметить место. Потом он повернулся к центру острова — черный пик едва виднелся за кокосовыми пальмами, окаймлявшими берег. Похоже, придется долго взбираться, особенно если он будет вынужден нести на себе Мадхузре большую часть пути.

— Хочешь Ма?

Мадхузре скривилась.

— Нет! — Ей никогда не было достаточно Ма, но она чувствовала, когда он пытается ее сплавить.

Прабир пожал плечами. Он может устроить этот эксперимент позже — нет ничего хуже истерики.

— Может, тогда хочешь поплавать?

Мадхузре с энтузиазмом кивнула и, выбравшись из сидячего положения, пошатываясь, побежала вдоль кромки воды. Прабир дал ей немного форы, а затем побежал за ней, изображая рычание. Она презрительно глянула на него через плечо, при этом упав, потом поднялась и побежала дальше. Прабир носился кругами вокруг нее, когда он вбежала на мелководье, но старался не сильно приближаться к ней — было бы нечестным ослепить ее брызгами, которые он вздымал, шлепая по воде. Когда она забралась в воду по пояс, то нырнула и поплыла, методично работая своими пухлыми ручонками.

Прабир остановился, с восхищением глядя на нее. От этого было не уйти: иногда на него накатывало «ощущение Мадхузре». Он чувствовал ту же сладкую дрожь, ту же нежность, ту же незаслуженную гордость, которую он замечал на лицах родителей.

Он горько вздохнул и, словно в обморок, упал спиной в воду, касаясь дна и открыв глаза, чтобы почувствовать укол соли и увидеть размытый солнечный свет за секунду до того, как встал на ноги, с удовлетворением ощущая морскую воду на теле. Он смахнул волосы с глаз и стал пробираться за Мадхузре. Прежде чем он добрался до нее, вода была уже по грудь; он притормозил и поплыл рядом с ней.

— Ты в порядке?

Она не соизволила ответить, только нахмурилась, изображая обиду.

— Не заходи далеко. — Когда они были одни, действовало правило: не глубже того места, где Прабир может стоять. Это было слегка унизительно, но возможность избежать буксировки кричащей и сопротивляющейся Мадхузре на безопасное место стоила того.

Прабир оставил свою маску на берегу, но ему было все ясно видно под водой, пока голова находилась над ее поверхностью. Когда он остановился, чтобы дать успокоиться взбаламученной им воде, то смог почти что сосчитать песчинки на дне. И хотя до рифа было еще метров сто, он видел под собой темно-лиловую морскую звезду, губки и одинокую актинию, прицепившуюся к осколку коралла. Он заметил коническую желто-коричневую раковину и нырнул, чтобы рассмотреть получше.