Он переключил внимание на свою спутницу. Груда горящих обломков дерева и мусора была не единственным источником тепла у подножия машины. Женщине не потребовалось много времени, чтобы ощутить на себе его взгляд.

— Маркус, ты так пристально смотришь. Я напоминаю тебе кого-то?

Он и не подозревал, что его взгляд мог быть истолкован как проявление невежливости, а потому тотчас заморгал и отвернулся.

— Извини. Я просто задумался. Давно не встречал людей, которые бы… — Он помедлил, словно не решаясь закончить фразу. — Которые бы меня не боялись.

Она длинной палкой пошевелила тлеющие угли, жалея, что на них не варится ничего съестного. Грибы, например, или польские колбаски. С таким же успехом она могла бы пожелать крем-брюле или сыру.

— После того как ты расправился с тремя бандитами, можно понять, что некоторые люди, завидев тебя, предпочли бы перейти на другую сторону улицы. Но меня тебе не испугать. Кроме того, мы здесь не одни. Со мной мой дружок. — Она похлопала по тяжелой рукояти «Орла пустыни», который покоился в своей кобуре.

— Если бы ты узнала обо мне кое-что, может быть, и испугалась бы.

Райт перевернулся на спину и смотрел на звезды, пробивающиеся сквозь слои редевших облаков.

— Что, например?

Ее уже начинало клонить в сон.

— Я был в тюрьме. Давно.

Блэр отложила палку и переключила внимание с горящих поленьев на неожиданно загрустившего спутника.

— Не думаю, чтобы сейчас хоть одна сохранилась. — Она поймала его быстрый взгляд и добавила: — А что ты наторил? Говоря о тюрьме, редко кто имеет в виду успешную карьеру охранника.

Он не сразу ответил.

— Я застрелил копа.

Уильямс тоже помолчала, прежде чем продолжать расспросы.

— У тебя была на это веская причина?

Он не ожидал такого вопроса.

— Обычно люди не спрашивают об этом.

— Я бы тоже вряд ли спросила, Маркус. Но там, на ипподроме, ты бросился мне на помощь. В тебе есть что-то непонятное, такое, чего я не в состоянии осмыслить. Но одно я знаю точно: ты видел этих троих громил, а они тебя не видели. Ничто не помешало бы тебе потихоньку ускользнуть в темноте и предоставить мне самой разбираться с ними. Ты запросто мог уйти.

Одинокое облако напомнило ему овцу. И почему облака так часто напоминают праздным наблюдателям именно овец?

— Я об этом подумывал, — с грубоватой откровенностью признался он.

— Но не сделал этого, — поспешила возразить ему Уильямс. — Ты пришел на помощь к незнакомой женщине, хотя сам сильно рисковал.

— Риск был не таким уж и большим. — В его словах не было и малейшего намека на браваду.

— Ты вернулся, — настаивала она, — хотя многие на твоем месте постарались бы этого избежать. Люди сильно изменились, Маркус. И, если ты до сих пор не понял, мир тоже стал немного другим. Хочешь, приведу один пример? Я никогда и предположить не могла, что стану пилотом военного самолета.

Она постаралась представить себе, какой могла бы быть ее жизнь.

— Раньше, если ты кого-то убивал, то становился преступником. Но в этом мире быть отличным стрелком важнее всего прочего.

«В этом мире», — мысленно повторил он. Что же случилось с миром, пока он был без сознания? Он до сих пор не мог понять, что случилось за время его беспамятства и что заставило машины восстать против своих создателей. Эти мысли вызывали головную боль.

— Знаешь, Маркус, — тихонько продолжала Блэр, — мы можем зациклиться на своих потерях. На том, что осталось в прошлом.