Оказалось, что бывший затрапезный рабочий поселок стал весьма привлекательным местом для состоятельных людей. И район оказался экологически чистым, и река рядом, и роза ветров благоприятная в любое время года, и стоит вдали от «шума городского», хотя и находится в черте города. От граждан с тугими лопатниками, желающими возвести здесь особняки, отбоя не стало.

Но если раньше просто спрашивали, уговаривали, предлагая продать дом, сегодня ситуация изменилась. То, о чем поведал дядя Иван, Вадим, даже по его скупому рассказу, определил как наезд на уровне беспредела. Оказалось, что дядюшке был поставлен жесткий ультиматум в течение месяца дать согласие на продажу, иначе для его семьи предполагались неприятные последствия. Какие именно, не уточнялось, но воображение могло нарисовать их без особого труда. Дядя рассказал, что подобные события в поселке уже имели место. И неизвестные хулиганы головы пробивали неуступчивым домовладельцам, и пожары случались. А когда погорельцы, не имея возможности построить новый дом, продавали за бесценок землю, на пепелище быстренько вырастали новорусские дворцы.

Кто именно приезжал с подобным предложением, дядя Иван не сообщил, так как сам толком не знал, от кого приходили эти люди, однако Вадиму удалось таки вытянуть, что до окончания месячного срока ультиматума осталось две недели. Уточнив эту деталь, он не то чтобы успокоился, а фатально рассудил, что и эту проблему придется решать ему. Дядя хоть и хорохорился: «И на них управа найдется», однако же настроение имел препоганейшее и вид тусклый. Вадим не стал бить себя кулаком в грудь и давать клятв и обещаний, а просто сказал:

– Не переживай, дядя Иван! Дождемся гостей и как нибудь этот вопрос отрегулируем. Постараемся!

А не далее как три дня назад, ближе к вечеру, около их калитки остановился изумрудного цвета рахитично пузатенький трехдверный джипик «Тойота», что из серии «пляжных». Из динамиков в салоне слезно орал Михаил Круг:

«А уж если сесть, так чтоб сиделось всласть.

И чтоб мама ждала, да и дождалась…»

Музон разносился как минимум на два квартала, вводя в истерику всех окрестных собак.

Вадим в это время возился в огороде, помогая тете Лене собирать огурцы. Услышав непривычный в этих местах шум, так и вышел из за дома с корзиной в руках, в сланцах на босу ногу и вылинявшей майке. Сквозь «звуки му» он с трудом разобрал обрывки фраз из разговора, к началу которого припоздал. Вадим понял, что прибыли те самые гости – «риэлторы», сильно интересующиеся операциями с дядиной недвижимостью.

Собственно, с дядей Иваном разговаривал один из гостей, представляющий из себя классический тип «братка»: выпукло накачаный, бритоголовый, с массивной золотой цепью, выпущенной поверх черной, несмотря на изнуряющую жару, рубахи, с соответствующей жестикуляцией развернутыми веером толстыми пальчиками. Подобных ортодоксальных субъектов, привычных глазу в начале девяностых, Вадим уже давненько не встречал. В столицах они вроде бы и сошли на нет, а может, просто приняли более благопристойный вид, а вот в провинции, похоже, такие динозавры еще водились.

Второй, среднего роста, жилистый, лет – ближе к тридцати, с обычной стрижкой, в шортах и светлой майке, не был обременен золотом и не производил соответствующих моменту крутых жестов. Он стоял, небрежно облокотившись на крыло «Тойоты», с едва заметной усмешкой на губах. Если «ортодокс», нависая над дядей Иваном, не обратил никакого внимания на появившегося из за угла Вадима, продолжая угрожающе цедить из себя слова, второй цепко ухватил его взглядом и настороженно проводил глазами до открытой калитки, где и проходила беседа.