– Еще чуть чуть, – пропыхтел Луиджи. – И ты тяжелее, чем ребенок. Ты весишь примерно столько же, сколько весит ливрея слуги или кусок мяса перед тем, как его должны отбить и…

– Стоп. – Лоренцо поморщился. – Ты, конечно, получаешь удовольствие от моего несчастного положения, но, пожалуйста, избавь меня от сравнений с твоими блюдами. – Он внимательно вглядывался в темноту, но не видел ничего за светлым кругом, который отбрасывал фонарь, кроме клубов тумана, поднимавшегося от реки. – Если ты собираешься продолжать в том же духе, то я, пожалуй, лишу тебя удовольствия наблюдать за мной с чувством превосходства и пойду сам.

– И тут же свалишься, как куча тряпья, что и произошло, когда ты попытался выбраться из постели.

– Я могу переставлять ноги. – Он остановился и, когда Луиджи фыркнул, добавил:

– Немного. Я все еще не в состоянии избавиться от ощущения, что мое тело состоит из какой то мягкой пасты. Уверен, что ты найдешь подходящее сравнение для… О! Вот он.

Луиджи остановился.

– Это глупая затея. Нам нечего делать здесь в такое время ночи. И охрана, не раздумывая, разобьет наши головы, как арбузы, своими алебардами. Позволь мне отвести тебя назад домой.

– После того, как я так терпеливо сносил все оскорбления, которые ты обрушил на мою голову? Нет, мы обязательно пойдем туда. – Лоренцо помолчал. – Или я пойду сам. Не думаю, что ситуация сейчас так опасна, как тебе это представляется, но если хочешь, оставь меня, и я пойду один.

Луиджи, двигаясь к воротам, бормотал проклятья:

– У тебя мозгов, как у павлина. Папа может лежать при смерти, но он все еще остается папой. Ватикан охраняется лучше, чем все дворцы Италии, а караульные Чезаре стеной стоят вокруг него, пока он лежит больной и беспомощный. Убить его все равно не представится никакой возможности.

– А я не собираюсь убивать его. Мне надо совсем другое.

– Тогда, ради всех святых, объясни, зачем мы здесь?

– У папы есть то, что мне нужно, и сейчас самое лучшее время проникнуть в его сокровищницу.

– Теперь ты собрался ограбить папскую сокровищницу? – Луиджи покачал головой:

– Боже, ты хоть представляешь, насколько это трудно?

– Ничего трудного, если только мы правильно рассчитаем время. – Лоренцо обвел взглядом темный двор. – Я верю, что это получится. Где караульные, Луиджи? Где те силы, что охраняют его святейшество?

Луиджи нахмурился, оглядывая пустой двор.

– Не знаю.

– Все, как я и предполагал: смятение, беспорядок и суматоха. Когда рушатся великие дома – это влечет за собой хаос. и ужас. Веди меня в дом Борджиа, Луиджи.

– В его личные апартаменты?

– Нам надо убедиться, действительно ли папа умер. Чезаре не начнет действовать, пока остается хоть один шанс на то, что отец выживет.

– Чезаре лежит больной в кровати и так же слаб, как и ты.

– Но я здесь. Думаешь, Чезаре менее упорен, чем я? Если его самого не будет, то его охранники окружат комнату папы, как стервятники.

Луиджи продолжал бормотать проклятия, пока они не оказались у парадных ворот дворца Борджиа.

И как только они вошли, сразу же стали слышны и грохот, и смех, и чьи то громкие голоса.

– Судя по тому, что происходит, можно сказать, что Александр умер, – отметил Лоренцо. – Посади меня в это кресло, пойди к спальной комнате и постарайся что нибудь разузнать у этих бедняг, ухаживающих за его святейшеством. Без сомнения, они обезумели от горя – мне не приходилось еще видеть такого веселья при таких печальных обстоятельствах.

Луиджи усадил его в кресло с высокой спинкой, на которое указал Лоренцо.