За подготовкой зала заседаний завязался разговор, в ход пошли разные истории, которых Анна знала множество. В общем, как это часто бывало, она очень быстро стала своей в этой малознакомой компании девушек, занятых одним делом.

— Однажды я должна была его встречать утром на вокзале. Приблизительно через час после того, как поезд по расписанию отправился из Варшавы, раздался звонок, и Кшиштоф сообщил:

— Анна, я немножко «позданул». Выезжаю следующим, — копируя неведомого Кшиштофа, гнусавым голосом произнесла она. И вновь ее рассказ сопровождался веселым смехом.

— Так вот. Это еще не все. Встречаю я его на вокзале, номер вагона он, естественно, не сообщил. Поезд уходит, Кшиштофа — нет. Я на всякий случай еще и следующий встретила. Докладываю шефу. Не знаем, что и думать: телефон в Варшаве не отвечает, мобильный тоже. Вечером звонит Кшиштоф и голосом больного говорит: «Анна, я немножко проехал, я в Москве». Короче, с ним в купе ехал армянин, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А Минск они просто проспали. Проводница не смогла разбудить.

Последние заглушаемые смехом слова Анны отвлекли всех настолько, что никто не заметил, как открылась дверь и в комнату вошел пожилой человек, явно иностранец, в сопровождении группы людей. Жестом он попросил всех остановиться. Серьезный вид сопровождавших его мужчин никак не вязался с заинтересованным выражением лица улыбавшегося господина. На минуту группа людей застыла в проеме дверей, пока находившиеся в комнате девушки их не заметили. Повисла немая тишина.

Внезапно пожилой человек что-то спросил у стоящих за спиной людей.

— Господин Балайзер просит рассказать, над чем вы так весело смеялись, — кашлянув, перевел его слова переводчик. И добавил: — Говорите, пожалуйста.

И хотя Анна поняла вопрос, она немного растерялась. То, как тяжело бывает объяснить некоторые нюансы родной лексики иностранцу, она хорошо знала по своему опыту. Но, поколебавшись несколько секунд, решила рискнуть.

— По-английски? — нерешительно уточнила она.

— Нет, можете по-русски, — спокойно, с сильным акцентом произнес пожилой мужчина. — Я думаю, всем будет интересно.

— Ну, если вы меня внимательно выслушаете, надеюсь, поймете. Все дело в том, что человек, возможно, даже неплохо знающий язык, но не являющийся его носителем, как правило, допускает погрешности в произношении и постановке фраз. Потому что строит их, руководствуясь правилами родного языка. Чтобы вам было понятней, о чем мы говорили, расскажу такой случай. На пятом курсе института мне удалось посетить Англию и я жила в семье. Однажды хозяйка пригласила в гости друзей. Они забросали меня вопросами. Часа через полтора я почувствовала, что сильно устала, извинилась, зашла в свою комнату, упала без сил на кровать и уснула. Когда очнулась и глянула на часы, оказалось, что я проспала почти два часа. Защитные силы организма сработали, — пояснила девушка. — От перенапряжения. Я привела себя в порядок, вернулась в гостиную. Все вели себя так, будто никто не заметил моего отсутствия. Лишь один человек спросил, как я себя чувствую. «I feel myself well», — ответила я.

После этих слов брови иностранца чуть подпрыгнули вверх.

— Вот-вот, гости отреагировали так же, — отметив его реакцию, продолжила девушка. — Но никто мне ничего не сказал. Лишь позже, вечером, хозяйка объяснила, какую ошибку я сделала в этой фразе. Для нас, русскоговорящих, естественно думать и говорить так: «Я себя хорошо чувствую» или «Я себя хорошо веду» и так далее. У них, то есть, простите, у вас, местоимение «себя» отсутствует. Оно уже само собой подразумевается. Короче, по-вашему получилось, что я сказала… Вы, наверное, уже все поняли.