Я сжимал Бри в объятиях, вернее, держался за нее, чтобы не упасть, поскольку меня качало, словно в шторм.

— Ты ни в чем не виновата, — повторял я, хотя мысль о непоправимости потери вновь и вновь возникала у меня в мозгу. И как только она окончательно утвердилась в сознании, я начал сотрясаться от дрожи, как если бы у меня внезапно начался приступ лихорадки. Я вдруг понял, что признание Тигра было бы последним шансом узнать, где моя семья.

Оставив труп убийцы, мы с Бри вернулись в фермерский домик. К тому времени к ферме начали подъезжать из близлежащих городков полицейские машины, и их включенные мигалки окрасили окружающий пейзаж в мерцающие красно-синие тона.

Когда мы приблизились к домику, из дверей вышел Сэмпсон.

— Я все осмотрел в доме, каждую комнату. Ни живой души! Следов крови нет, как и никаких свидетельств того, что здесь кого-то мучили или истязали. Равным образом не обнаружено никаких следов недавнего пребывания людей в этих стенах. Сильно сомневаюсь, что твои близкие вообще когда-либо были здесь.

Я кивнул, механически оглядывая помещение в поисках улик, которые могли бы сообщить мне о том, что здесь произошло преступление, но тоже ничего подозрительного не обнаружил. Тем не менее это был так называемый первоначальный осмотр, а он далеко не всегда выявляет факт криминала.

— В любом случае я снова все здесь осмотрю, не возражаешь? — сказал я и, вдруг вспомнив об одной чрезвычайно важной вещи, спросил: — А куда, черт возьми, подевался Флаэрти?

— Препровожден в штаб-квартиру полиции штата. Впрочем, он предъявил свое удостоверение и сказал, что работает на ЦРУ. Не знаю, как будут развиваться события дальше, но не уверен, что копы смогут долго его задерживать.

Глава сто сорок шестая

Мы обыскивали дом и находившиеся поблизости сарай с инвентарем и амбар, пока рассветные лучи не позолотили землю.

Чуть позже, когда окончательно рассвело, мы начали прочесывать окружающую местность. К этому времени к нам присоединились более тридцати офицеров полиции и агентов ФБР из местного управления, но мне все время казалось, что людей для такой работы привлекли слишком мало.

Окружающая обстановка и все происходящее представлялись мне даже более нереальными, чем прежде. Казалось бы, я находился на месте происшествия, но вместе с тем здесь меня как бы и не было. Не говоря о том, что я совсем потерял чувство времени. Если бы мне сообщили, что я провел на ферме несколько дней, меня это ничуть не удивило бы. Равно как и утверждение по поводу того, будто я только что сюда приехал, не вызвало бы у меня ни малейшего недоверия или неосознанного чувства протеста.

Мой мыслительный процесс резко сузился, и я думал только об одном: нужно найти свидетельства того, что мои близкие живы. Ну а если это не так, то доказательства их гибели. Все остальное отметалось как несущественное.

Через некоторое время мы наткнулись на микроавтобус марки «Ниссан», на нем, судя по всему, Тигр и его юные головорезы приехали в это место. В микроавтобусе мы нашли холодное и огнестрельное оружие, одежду и диски с видеоиграми в картонной коробке. При всем том мы не обнаружили ни в салоне, ни на оружии следов крови. Веревок и рулонов липкой ленты, обычно применяемых для того, чтобы обездвижить пленников, в машине также не оказалось. Короче, не нашлось абсолютно никаких свидетельств того, что Нану и детей перевозили именно в этом автомобиле.

Помимо следов, оставленных колесами «ниссана», мы обнаружили еще несколько едва заметных отпечатков шин, но они были очень старыми и вполне соответствовали нежилому, заброшенному виду фермы, а она, по моим расчетам, не функционировала и не производила никакой сельскохозяйственной продукции не менее двух лет. Официальные бумаги из близлежащего города говорили о том, что ферма принадлежит некоему Леопольдо Гауту, но найти владельца или как-либо связаться с ним в течение первой половины дня нам так и не удалось.