- Странно, а мне говорили, что от аэропорта до вашей части не больше семидесяти километров, - то ли про себя, то ли обращаясь к водителю, проговорил Воронов.

- Так точно, товарищ майор: шестьдесят восемь километров! - четко доложил водитель и, пряча глаза, пояснил: - Это если по прямой дороге ехать, но там, как назло, ремонт покрытия затеяли, будь оно неладно! Мать их... - Он смачно выругался и тут же извинился: - Простите, товарищ майор, сорвалось.

- Ничего, ефрейтор, бывает. - Почему-то Воронов был уверен, что водитель врет, причем не очень умело. - Тебя как звать-величать-то?

- Звать - Мишуткой, величать - уткой, - сбалагурил тот, сдобрив шутку коротким смешком, и добавил: - Михаил... Михаил Сердолобов, а величать ни к чему: не дорос еще.

- Давно в этой части служишь?

- С первого дня призыва, - совсем другим, более уверенным тоном ответил тот.

- А когда же был этот призыв? - улыбнулся Воронов, оценив маленькую хитрость парня, пожелавшего уйти от конкретного ответа, ответив при этом точно на поставленный вопрос.

- В тот день мне как раз девятнадцать с месяцем исполнилось, товарищ майор. - Водитель улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

- Тебе бы в разведке служить, а не начальство возить, - покачал головой Воронов.

Он вдруг понял, что этот парень, с виду такой простой, на самом деле не так уж и прост: он наверняка знает больше, чем пытается представить. Может, попробовать "наехать" на него, используя метод кнута и пряника?

- Слушай, ефрейтор, кончай баланду травить: отвечай по существу вопроса, серьезно добавил он.

- Слушаюсь, товарищ майор! Шесть месяцев двадцать три дня, - бодро отрапортовал ефрейтор, не отрывая глаз от дороги.

- Значит, при тебе случились эти странные смерти молодых солдат?

- Нет, что вы! - испуганно воскликнул водитель. - Меня не было при их смерти.

- Послушай, сынок, - дружелюбно начал Воронов. - Успокойся, пожалуйста, я ни в коем случае не собираюсь тебя в чем-нибудь обвинять. Тем более в их смерти. Сказав "при тебе", я имел в виду, что ты уже служил здесь. Не так ли?

- Если так, то конечно, - перевел дух бедняга. - Служил, конечно.

- Вот я и говорю... - Андрей по-свойски положил ему руку на плечо и немного помолчал, словно давая тому возможность оценить свой жест. - Ты ведь не откажешься ответить на пару моих вопросов?

- Так я ж ничего не знаю, товарищ майор! - буквально взмолился водитель: испуг вновь вернулся к нему.

- Давай договоримся так: ты ответишь только на те вопросы, на которые сможешь, - терпеливо пояснил Воронов. - Не сможешь - буду думать, что ты этого не знаешь, а вот если знаешь, но не захочешь ответить, то Бог тебе судья. Договорились?

- Хорошо, - неуверенно согласился водитель.

- Тебе известно, что случилось с теми первогодками, которые так скоропостижно умерли?

- Так врачи их смотрели и потом объявили, - как-то слишком быстро ответил он.

- Хотя бы с одним из них ты был в близких отношениях?

- В каком смысле - "близких"? - В его голосе и глазах был такой испуг, словно Воронов обвинил его в чем-то страшном.

- В смысле - приятельских, дружеских, - спокойно пояснил Андрей, сделав вид, что не заметил испуга.

- Двоих я даже в лицо не знал, то есть не видел никогда, одного видел, но не был знаком, а с четвертым меня познакомил мой земляк, но больше мы с ним не пересекались. - Видно было, как после пояснения Андрея он буквально на глазах успокоился.

- А кто этот четвертый?

- Зачем вам, товарищ майор? - вновь насторожился он. - Я ж только один раз и поговорил с ним.

- Что ты на дыбы все время встаешь, словно боишься чего? - недовольно спросил Воронов.

- Ничего я не боюсь, - буркнул тот. - Просто надоели все эти допросы, вопросы, ответы...

- И все-таки ты чего-то боишься, - подначил его майор.