Тетя Тося обескураженно смотрела и считала количество ног. Вообще-то ног было четыре штуки, по две на человека. Но тете Тосе показалось, что их гораздо больше, а посреди всего этого переплетения – голый зад.

– Жопа, – определила она и крикнула: – Зин!

Подошла ее сменщица Зина.

– Чего тебе? – спросила Зина.

– Там жопа.

– Чья?

– Не знаю…

Зина полезла на стол, привстала на цыпочки. Ее роста хватило, чтобы заглянуть в стекло.

– Это Колька, – узнала Зина.

– Колька худой. Он туберкулезник. А этот упитанный… – не поверила тетя Тося.

Возле фанерной выгородки стали собираться люди. Народ всегда собирается там, где что-то происходит.

Позже начальница цеха Клава Шевелева скажет тете Тосе:

– Какая же ты сволочь, Тося…

– Это почему? – искренне не поняла тетя Тося.

– Ты тоже молодая и без мужа. Могла бы сочувствие поиметь.

– А зачем на работе? Что, нет другого места?

– Значит, нет.

Тетя Тося подумала и сказала:

– Я за правду…

Правда тети Тоси состояла в том, что она пришла подписать документ, ей не открыли. Она заглянула и увидела жопу. Вот и вся правда. И это действительно так. А такие понятия, как деликатность, сочувствие, – это оттенки, не имеющие к правде никакого отношения.

Вернувшись с работы, тетя Тося рассказала эту животрепещущую историю моей маме.

Разговор происходил на коммунальной кухне. Мама варила перловый суп – нежный и перламутровый. Мамины супы были не только вкусны. Они были красивы.

– А если бы ты оказалась на ее месте? – спросила мама, пробуя суп с ложки.

– С Колькой? – удивилась тетя Тося.

– И твое имя полоскали бы на каждом углу?

– Плевать! – Тетя Тося даже сплюнула для наглядности. – Пусть говорят что хотят. За себя я не расстраиваюсь. Но за Нон…

– Дай луковичку, – перебила мама.

Тетя Тося достала из кухонного шкафчика и протянула маме круглую золотую луковицу.

– Но за Нон… – продолжила она начатую мысль.

– Дай перчику, – снова перебила мама.

Для мамы был важен супчик, а для тети Тоси – любовь к дочери. Нонна – это святое.

– Но за Нон… – попыталась тетя Тося в очередной раз.

– Дай соли, – перебила мама.

Тетя Тося схватила свою солонку и вывернула ее в мамин суп.

Мама обомлела. Дети ждали обед. И что теперь?

Мама вцепилась в волосы лучшей подруги. Тетя Тося отбивалась как могла. Соседка Софья Моисеевна делала вид, что ничего не происходит. Держала нейтралитет. Она знала, что через час эти гойки помирятся и будут пить крепленое вино.

Так оно и было.

В квартире водились крысы. Их пытались извести, но крысы оказались не глупее, чем люди.

Однажды в крысоловку все же попалась молодая сильная крыса. Я стояла и рассматривала ее. Мордочка, как у белки, но хвост… У белки хвост нарядный, пушистый, завершающий образ. А у крысы – голый, длинный, вызывающий омерзение.

Крыса нервничала в крысоловке, не ожидая от людей ничего хорошего.

И была права.

Моя мама поставила крысоловку в ведро и стала лить в ведро воду. Она решила крысу утопить.

До сих пор не понимаю, почему мама не выпроводила меня из кухни, не освободила от этого зрелища.