Изменить размер шрифта - +

 

В Килри Лайам Девлин прошел по тропинке позади своего дома, зашел в ворота, пробитые в каменной стене, и направился быстрым шагом к тыльному входу в монастырскую больницу. Дождь все продолжался. Сестра Анна-Мария шла по вестибюлю в сопровождении двух молодых интернов в белых халатах — практикантов из Дублинского университета. Небольшого роста, она была очень подвижной для своих семидесяти лет. Поверх монашеской сутаны на сестре был белоснежный передник. В свое время она защитила докторскую диссертацию по медицине в Лондонском университете и состояла членом Королевского терапевтического общества. Вела она себя как настоящая леди. С Девлином они с давних пор были на ножах. Француженка по национальности, Анна-Мария уже давно жила в Ирландии. Девлину нравилось напоминать ей о ее происхождении.

— А вам чем мы можем быть полезны, профессор?

— Вы говорите так, будто сам дьявол явился к вам.

— Необычайное по точности замечание.

Сестра и интерны стали подниматься по лестнице. Девлин спросил:

— Дэнни Мэлоун, как у него дела?

— Умирает, — спокойно ответила Анна-Мария. — Надеюсь, в мире. Он один из тех пациентов, которые хорошо реагируют на нашу программу медикаментозного лечения.

— Когда?

— Завтра, послезавтра, на следующей неделе. — Сестра пожала плечами. — Он же борец, этот Мэлоун.

— Это уж точно.

— Отец Кассейн навещает его каждый вечер. Сидит и выслушивает рассказы о самых ярких эпизодах жизни. Думаю, некоторые моменты, связанные с насилием, не дают Дэнни покоя, вот он и старается выговориться, чувствуя приближение конца.

— Вы не против, если я посижу немного с ним?

— Не больше получаса, — твердо заявила Анна-Мария и ушла, сопровождаемая интернами.

Казалось, Мэлоун спал: глаза закрыты, лицо туго обтянуто кожей, желтой, как пергамент. Пальцы судорожно вцепились в край простыни.

Девлин сел рядом.

— Как ты, Дэнни?

— А, это вы, святой отец. — Мэлоун с трудом открыл глаза и нахмурился. — Лайам, это ты? А я думал, что отец Кассейн. Мы только что с ним беседовали.

— Это было прошлой ночью. Наверное, ты просто уснул. Ты же знаешь, днем он работает в Дублине.

— Боже, вот бы сейчас чашечку крепкого чая. — Мэлоун облизнул сухие губы.

— Попробую раздобыть. — Девлин встал.

Внизу вдруг раздался какой-то шум, кто-то закричал. Девлин нахмурился и поспешил к лестнице.

 

Билли Уайт свернул с шоссе на узкую дорогу, обрамленную с обеих сторон рядами хвойных деревьев. Дорога вела в Килри.

— Осталось совсем немного, — полуобернувшись, сказал он Левину и заметил в заднем окне, как полицейский на мотоцикле тоже свернул с шоссе и поехал за ними.

Билли стал тормозить. Левин забеспокоился.

— Что случилось?

— Полиция. На одну милю превысишь скорость, и они уже штрафуют тебя. Ну и козлы.

Полицейский догнал их и жестом приказал остановиться. В темных очках и шлеме, лицо не рассмотреть. Билли со злостью крутанул руль и остановился у обочины.

— Да что же, черт побери, этому кретину надо?! Я не ехал больше тридцати миль в час.

Животный инстинкт, спасавший ему жизнь в течение всех этих лет насилия и убийств, заставлял Билли быть осмотрительным в любых, даже самых безобидных ситуациях, поэтому, выходя из машины, он словно ненароком сунул левую руку в карман плаща, где лежал револьвер. Полицейский поставил мотоцикл, снял перчатки.

— Чем мы вам можем послужить, офицер, в это прекрасное утро? — ехидно спросил Билли.

Быстрый переход