И из комбинезона, сияя расплавленным металлом, молниями метнулись полосы металла. Врубаясь, с шипением и криками, в плоть омерзительных злодеев! Разрубая и сжигая их тела, на что я, несмотря на жуткую боль и заливающую зрение пелену, смотрел с мрачным удовольствием. И тут почувствовал жуткий удар и поперхнулся кровью. Дело в том, что защищая Лимию, я совсем забыл про тролля. А этот представитель редкого, хотя и встречающегося во всех известных Номах вида, понял откуда опасность. Далеко не сразу, водя удивлёнными выпученными глазищами по учинённой мной бойне, но понял. И, с рёвом:

— Грокх ломать!

Ударил мне по краю треснцвших рёбер, нанеся очевидно неприятные, если и не смертельные повреждения. Боли я, на фоне раздирающую голову (точнее — мистический разум) часть не чувствовал, но ком крови в горле на повреждения указывал однозначно. Трактаторы метнулись к троллю, с шипением обвились вокруг него, не в силах пробить полукаменную плоть — ну, так их и описывали. А ревящий троль занёс кулачище над моей головой, но я успел раньше: трактаторы с шипением проникли в уши, глаза, раззявленную пасть. И убили омерзительную тварь, с грохотом обрушившуюся на пол пещеры.

А я закашлялся кровью, еле соображая направил один из трактаторов разрезать путы гоблинки и потерял сознание. Очнулся я от того, что меня дёргали, явно освобождённого от пут. И, всё так же обнажённая Лимия, сопя, тащила меня из пещеры. Но я чувствовал что всё, конец Фиктору: головная боль прошла, оставив ноюще-тянущее чувство. Но внутренности не просто болели, а их резало болью. А на губах пузырилась кровь.

Так что я, уже не стесняясь, сказал гоблинке:

— Ты красивая… — и на этом потерял сознание.

Может и глупо. но зрелище очень ладной, красивой и обнажённой фигуры в последний час — было приятно. А не сказать об этом, умирая — непорядочно.

Но умереть мне не удалось: пришёл в себя я окружённый мистическим мерцанием, вокруг было масса людей. А Лимия, уже одетая (к некоему, мимолётному и глупому сожалению) общалась с каким-то гоблином и не только.

— Тело поправил, — раздалось мелодичное и равнодушное от ельфа, явно лечащего меня мистическим образом. — Но сильнейшее психическое истощение, вызванное неумелой магией. Категорически рекомендую целительный сон.

— Делай, — смерив меня взглядом, кивнул гоблин.

И на этот раз меня поглотило не небытие, а сон.