|
Ирландский священник, прихрамывая и волоча за собой искалеченную во времена миссионерской молодости на Минданао ногу, подходил к месту в столовой, где вы сидели под полотняным навесом. Какое-то время он наблюдал, как вы уплетаете рис, а потом, стоило вам только взглянуть на него, подмигивал и расплывался в улыбке. Когда же до донышка миски оставалось совсем немного, он кашлял, прочищая горло, и чрезвычайно бойко, хотя и с акцентом, шпарил на тагалоге.
Обычно он начинал так: — Хочу вам кое-что рассказать, ребята. Сидите спокойно и слушайте. Прошлой ночью я лежал в постели и не мог заснуть, со мной такое бывает, и тут мне в голову пришла необычная мысль. Одному Богу ведомо, где находится рай. Для нас же, для вас и для меня, место, где находится рай, — вечная тайна. Однако — и это тоже тайна — мы точно знаем, как найти рай. Мы не знаем, где он находится… и все-таки можем его найти. Интересная мысль, правда? Давайте немного поговорим об этом. Но в тот вечер события приняли другой оборот. Едва священник начал прочищать горло, как Винсенте сказал: — Падре, я боюсь, что попаду в ад. — О, — ответил священник, удивленный не столько смыслом сказанного, сколько готовностью Винсенте поддержать разговор, ведь его нахлебники обычно не отличались особой разговорчивостью. — …Ну, я бы сказал, что ты слишком молод, чтобы думать о таких вещах. Может, расскажешь, как ты дошел до этого? — Просто я так думаю. — Это глупая мысль. Я давно тебя знаю, ты хороший мальчик. Слишком хороший для дьявола. — И все-таки я думаю, что попаду в ад. — Понятно. — Падре сплел пальцы с обкусанными ногтями, и они образовали некое подобие арки. — Винсенте, что ты натворил? Может, хочешь рассказать это мне лично, только мне? Мы могли бы пройтись или… — Я только собираюсь это сделать, но еще не сделал. — Собираешься согрешить? — …Не знаю, как мне этого избежать. — Но, сын мой, для этого и существует церковь. Она дает тебе силы и направляет, чтобы… — Ад, — сказал Винсенте, — это навсегда, и он никогда не кончается. Стоит только в него попасть, как уже не выбраться. Священнику явно не понравилось, что его перебили, но он взял себя в руки. — Ты прав, Винсенте. Муки ада вечны. — Как вы думаете, если мой отец умер, он в аду? — …Твой отец? — Но это возможно? — Я… — А кто-нибудь попадает в ад? — …Да. — Значит, это возможно. — Ты можешь сказать такое, если его уже нет среди живых. Но… — Я думаю, он именно там, потому что бросил меня. И еще мне кажется, что его там пытают черти. — А вот если я попаду в ад, то стану чертом, — вдруг резко перебил его Тотой. И сразу же заметил, как в голосе Винсенте что-то изменилось. Он неожиданно стал холодным и решительным, а Тотой знал, что это предвещает неприятности. Виновника неприятностей могли лишить бесплатного супа. — Как только я туда попаду, тут же попрошусь в черти. — Послушай, Тотой — проворчал священник. — Ты ни на минуту не должен хотеть стать чертом. Ворота рая для чертей закрыты, и они испытывают те же муки, что и проклятые души. — Падре, мне кажется, что его там пытают черти, — повторил Винсенте, не обращая ни малейшего внимания по попытку Тотоя перевести разговор на менее опасную тему. Он отставил миску в сторону, хотя в ней еще оставалось немного супа. — Он в аду, и ему оттуда не выбраться. По-моему, это несправедливо. |
