|
До своего последнего вздоха так думал. Что всю эту аферу задумал я, а Хворов и его девка лишь соучастники. И еще сказал Хворову в тот день, что сумеет все доказать. И что в квартире оставил доказательство. Которое… что, Маша? Правильно, потом исчезло. Его откровения подменил Хворов, написав другое посмертное письмо с раскаянием. А девку свою послал за Павлом следом. И велел действовать по ситуации. И ситуации-то никакой особо не случилось. Она наблюдала. Подошла к нему, заговорила. Он даже на нее не посмотрел, не узнал в нищенской одежде. Она же всегда к нему на свидания приезжала расфуфыренной, загримированной… Она примчалась на бульвар за ним следом, стала ждать. Паша зашел в ресторан. Но вернулся. И попыток достать пистолет не делал. И глупая девка, решив, что он передумал стреляться, взяла и убила его. Просто так! Потому что решила, что он стал им опасен. Руку она давно набила. Сначала на животных. Потом на бродяжках, когда они с Хворовым гастролировали. И с его слов, ей очень нравилось убивать… Пашу устранили. Но остался свидетель – продавщица из газетного киоска. Инга призналась Хворову, что та глаз с нее не сводила. Даже высунулась из ларька. Решили ее устранить витиевато. Проследили, установили, что ей регулярно дарят мелочовку шоколадную. У постоянных покупателей сложилась такая традиция. Они даже уверяли, что если сделать с утра Наташе подарок – весь день удача. Они эту фишку выяснили. И подсунули ей шоколадный батончик отравленный. Не знали, что ей нельзя сладкого. Не ела она его. Все муженек ее лопал. Он и попался. Умер! Они не угомонились. Наталья жива, значит, есть потенциальный свидетель. Это угроза. Но тут полиция им помогла, принялась Наташу Голубеву подозревать во всех смертных грехах. И решили они ей пистолет моего брата в квартиру подбросить. Чтобы уж не отвертелась никогда. О мотивах никто не думал. Есть пистолет, есть улика, есть обвинение. Все! И вот в тот момент, когда Инга пыталась открыть замок квартиры Голубевой, из лифта вышла ее соперница – любовница покойного мужа. И давай орать на весь подъезд. Инга не раздумывая ее пристрелила. Пистолет положила на тело и сбежала. Она знала, что никто на этом этаже не выходит, кроме Голубевой и ее соседки. Долго ждала у дома, сидя в машине. Подстерегала момент, когда Голубева вернется домой. И как только увидела ее машину, сразу вызвала полицию. Дальше ты все знаешь, Маша. Голубеву вы задержали. Кстати, она выжила?
– Да. Ее давний друг и его сын нашли ее в лесу в заброшенной избушке лесника. Странно, что они ее не убили. Почему? – Маша требовательно посмотрела на Лебедева. – Инге хотелось. Очень хотелось это сделать. Хворов не позволил. Решил разыграть впоследствии этот последний козырь в своих интересах. В каких – и сам не знал пока. Маша грызла постное печенье, усеивая стол крошками. Она размышляла. – Хворов у вас, – изрекла она, закончив думать. – Иначе откуда такая осведомленность? Вы взяли его. И?.. – Жив он, жив. И да, у меня он. Но не в доме. Я обязательно вам его верну. Но чуть позже. – Лебедев, помогая себе руками, держась за край стола, тяжело поднялся, шагнул в сторону. – И прошу вас, Маша, никакого СОБРа. Я его верну. Обещаю. Дайте мне пару дней. – Зачем, Иван Семенович? Не ради же признательных показаний. – Маша поднялась за ним следом и, в два глотка выпив чай, поспешила за Лебедевым. – Признательные показания – наша работа. Вы сейчас его запрессуете… – Я не причиню ему вреда, Маша. Хотя соблазн, признаюсь честно, велик. Они вышли из кафе, спустились по ступенькам, встали в пяти метрах от стоянки машин. Солнце по-весеннему играло в автомобильных стеклах, было тихо и тепло. И Маша вспомнила о длинном пуховике, купленном на распродаже месяц назад. Он ей очень шел, по мнению Валеры. |
