Атаман не дал своим попутчикам вдоволь отоспаться. Через два часа открыл Майку рот, влил туда воды из канистры. Пока парень откашливался и отфыркивался с вытаращенными глазами, Терпухин проделал ту же операцию со Штурманом.

— Теперь отжиматься, иначе будет хуже.

Штурман осилил раза три. Его товарищ просто упал лицом на землю и не смог отклеиться от сбрызнутой росой травы.

— Мы где, на круизе с увеселительной программой? Если пришлось в заведение заехать, значит, все, расслабуха? Дел у меня больше нет, кроме как вас проветривать!

— Прости, начальник, больше не повторится.

Пятнадцать минут — и мы как огурчики.

— Ну-ну, дерзайте. Если получится, патент надо будет оформить.

— Это не наше ноу-хау. Дома, в Ростове, кореш есть, йогой увлекается. Показал кое-что.

Штурман поджал под себя ноги, набрал полную грудь воздуха и напрягся, проталкивая его дальше вниз, в живот. Потом резко выдохнул и глубоко втянул живот — только майка, казалось, мешала увидеть позвоночник. Неуверенными пальцами Майк убрал с лица длинную прядь и занялся тем же самым. Терпухин засек время и скептически наблюдал за обоими.

Однако упражнение действительно возымело эффект. Что самое удивительное — исчез без остатка даже запах. Скоро «Уралы» уже летели по трассе, пронизывая туман. Этим утром он висел не сплошной пеленой, а разорванными клочьями и быстро таял.

Если в первый день пути охотники за Гоблином неслись на юг, то теперь, в свете новых данных, направление пришлось изменить на восточное. Поэтому пришлось съехать с трассы федерального значения на шоссе гораздо более худшего качества.

Мотоциклы все чаще подбрасывало на выбоинах. Лететь с прежней скоростью было чревато лишними неприятностями, в лучшем случае мелким ремонтом или регулировкой.

Пейзаж менялся на глазах. Зелени становилось все меньше, растительность как будто пригибалась к земле. Сперва исчезли деревья, потом высокий кустарник, потом остались только пятна травы, уже сплошь выгоревшей. Потом пропала и трава, осталась только закаменевшая без дождя желтовато-серая поверхность по обе стороны дороги.

— Хорошую новость хочешь? — крикнул Штурман Терпухину. — Километров через сорок говнистая дорога кончается. Есть, правда, плохая новость: дальше не дорога, а полный отстой.

Штурман знал, что говорит, прозвище он заслужил недаром. Первую глубокую ямищу они заранее заметили, сориентировавшись по черному тормозному следу кого-то из предшественников. Дальше ямы испещряли асфальт, как будто после бомбежки. Чтобы вырулить между ними, пришлось сбрасывать скорость чуть ли не до шестидесяти.

— Может, на обочину лучше съедем? — предложил Майк.

Как ни странно, двигаться по обочине оказалось гораздо удобней. Резких провалов здесь не попадалось и почва немногим уступала в твердости асфальту. Важно было только держаться бок о бок: каждый из мотоциклов оставлял густой шлейф пыли, и тому, кто шел бы в хвосте, пришлось бы несладко.

«В Калмыкию уже заехали, — оценил Атаман. — Лишь бы этот гад не погнал дальше на восток».

Вдруг в треске одного из мотоциклов послышалось что-то новое. Ездок с узкими бакенбардами поднял руку, сигналя об остановке.

— Чего там у тебя? Снова клина ловит? — с досадой поинтересовался Штурман.

— Генератор воет. Пощупай, какой горячий.

Надо релюху менять, иначе спалю на хер статорную обмотку.

К счастью реле-регулятор имелось в комплекте запчастей.

— Знаешь, какие у мотоцикла преимущества перед женщиной? — спросил у Юрия Штурман. — Мотоцикл требует новые цепочки, ремни и прочее, только когда старые натурально износились.