|
Я помещала Вас в страну моей юности, собеседник же оставался снаружи.
Милый Жан Шюзвиль, когда госпожа Г-кая передала мне привет от Вас, у меня было чувство — не будем бояться больших слов, всегда меньших, чем наши чувства, — воскресения: не Вашего — моего собственного, меня тогдашней.
Ведь то, у чего нет очевидцев, никогда не существовало.
У той меня — нет очевидцев.
Милый Жан Шюзвиль, законом моей жизни (невольным) было действовать себе более во вред, чем во благо. Особенно своими письмами. Я всегда стремилась быть собой, всей собой, а чаще всего этого не следовало бы делать.
Может быть, я действую себе во вред и теперь, когда пишу Вам такое письмо вместо другого — любезного, и «простого», и никакого…
Милый Жан Шюзвиль. Вот опять Рождество. Приезжайте повидаться. Это в пригороде — Мёдон — напишите мне, когда — чтобы я была дома.
Маршрут такой: Вы садитесь в пригородный поезд на станции Площадь Инвалидов — или Альмский мост — или Марсово поле — или мост Мирабо — выходите в Мёдон-Валь-Флёри — переходите через мост на другую сторону — подымаетесь по авеню Лувуа и, не сворачивая ни вправо, ни влево, оказываетесь прямо перед моим домом — улица Жанны д’Арк, 2 — первый этаж налево — стучите.
Желательно около 4 часов.
Вы увидите моих детей. Вы, видевший меня ребенком.
МЦ
Рождество 1909 г. — Рождество 1930 г.
Москва — Мёдон (фр.)]
Потом, слова Шюзвилля: — Je Vous craignais tant: Vous étiez tellement intelligente, tellement intelligente, Vous me fai-siez peur, Vous correspondiez si peu à ce rêve de jeune fille — qu’a chaque jeune homme…
(Горько слушать — даже 21 год спустя! Даже (1938 г.) 29 лет спустя! И когда будет — не горько?! Мое последнее чувство от людей будет — горечь: незаслуженность обиды.)
Мур — осень 1930 г. (51/2 лет)
(Очевидно в ответ на какой-нб мой (вечный) возглас о конце книги:)
— Тогда читайте с конца!
— Зачем любить человека, когда его нет?
(NB! То, что я делала — всю жизнь.)
(В этой тетрадке — серой, грязной, Pax-Labor — поправки к концу французского Мóлодца, статья о детской советской книге и эти наброски писем. Тетрадь надписана: Октябрь 1930 г. Сен Лоран — 4/17-го сентября, канун Алиного семнадцатилетия. Но письма — из Мёдона.)
Одна страница оставлена незаполненной.
СТИХИ К ЧЕХИИ (Попытка чистовика)
сентябрь
1.
Полон и просторен Край. Одно лишь горе: Нет у чехов — моря. Стало чехам — море
Слез: не надо соли! Запаслись на годы! Триста лет неволи Двадцать лет свободы.
Не бездельной, птичьей — Божьей, человечьей. Двадцать лет величья, Двадцать лет наречий
Всех — на мирном поле Одного народа. Триста лет неволи Двадцать лет свободы.
— Всем. Огня и дома — Всем. Игры, науки — Всем. Труда — любому — Лишь бы были руки.
На поле и в школе — Глянь — какие всходы! Триста лет неволи Двадцать лет свободы. |
