Вино принесли уже откупоренным, Голубой разлил по бокалам. Мы выпили. Неплохо, хотя я бы подал его чуть охлажденным.

Я сидел, рассматривал его и ждал. Лойош поерзал у меня на плече; он тоже ждал.

— Итак, — проговорил Голубой Песец, — я рад, что мы сумели решить дело миром.

— Угу.

Он сделал паузу.

— Тому есть определенная причина.

— Уверен, что есть. Желаете ее озвучить?

Он кивнул, помолчал, и сказал:

— Мне не помешала бы ваша помощь.

— Примерно так я и думал, — ответил я. — Загвоздка в том, что вы не Сетра Лавоуд.

— Нет, — проговорил он, — боюсь, что нет. Кстати, не объясните ли это замечание?

— Ей такое однажды сошло с рук: зарезать моего человека в качестве приманки, чтобы меня нанять. Сомневаюсь…

— А. Нет, у нас картина другая. Я согласился помочь Бирне именно так, как описал вам. Но потом кое-что о вас выяснил и подумал, что если мы не прирежем друг друга, то возможно, сможем взаимовыгодно сотрудничать.

— Ты ему веришь, Лойош?

— Пожалуй, да.

Я глотнул еще вина, давая себе время подумать, но жидкость попала не в то горло, и я закашлялся — что дало мне массу времени на раздумья и никакой возможности этим заняться. Крайне глупая ситуация. Собеседники сделали вид, будто ничего не заметили.

— Вы многого обо мне не знаете, — проговорил он.

Верно, но знаю больше, чем ты полагаешь, подумал я. И вскоре узнаю еще. Но пока лишь кивнул.

— Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, уже… ну, с завершения Междуцарствия.

Я снова кивнул, не собираясь задавать лишних вопросов. Но на этот раз Песец явно такового ожидал, и когда он вздернул бровь, я сдался.

— Ладно, и чем же вы занимаетесь?

— Граблю людей.

— Грабите?

— Да. Приставляю им к горлу меч и требую сдать все наличные ценности. Они соглашаются, а я отпускаю их своей дорогой.

— Это честно?

— Раньше меня как-то не спрашивали. Я подумаю и потом сообщу вам.

— Спасибо. И как же честный делец вроде меня может помочь ужасному бандиту вроде вас?

— Мне говорили, что вы цените свое чувство юмора. Вполне понятно. Я тоже люблю посмеяться.

— Что еще вам говорили?

— Что вы можете узнавать нечто самыми немыслимыми способами, и что вы владеете восточным волшебством…

— Колдовством.

— Хмм?

— Мы это называем колдовством.

— Ну да. Но вы также и волшебник в обычном смысле — любитель, но все-таки. И еще — что вам везет слишком часто, чтобы это можно было счесть обычным везением.

Я попробовал прикинуть, кто из тех, с кем он мог общаться, способен составить подобного рода отчет, однако вскоре понял, что это бессмысленная трата времени.

— Ладно, — сказал я. — Чем персона моих талантов может помочь представителю вашего ремесла?

— У вас также есть влияние, и вы знаете многих.

Я не сказал ни да, ни нет. Даже не пошевелился. Я вообще не понимал, о чем он говорит, но если он испытывает на мой счет определенные иллюзии — что ж, мне это только на руку.

Он бросил взгляд на Ибронку, которая откинулась на спинку стула и изучала меня, при этом, уверен, сжимая под столом его ладонь. Возможно, они также общались псионически.