Когда я увижу вашего поручика?
Губернатор обратился к полицмейстеру:
– Жоржик, смени тон. Не задирай Алексея Николаевича. Он георгиевский кавалер, значит, храбрый человек. Надо поехать в горы – не испугается.
– Да меня зло берет, Ваня, – устало ответил Ковалев. – Трембель телефонировал, и мы как два мальчугана помчались к нему. Ты зачем так себя поставил? И меня тоже заставляешь.
– Жорж, прекрати. Если не дружить с Трембелем, останешься без должности. Ответь Лыкову, он задал тебе вопрос.
– А, насчет поручика? Алексей Николаевич, Арчил будет только завтра. Он убыл в Сагореджо, такое селение в Тифлисском уезде. Там объявился известный качаг Пидо Гратиашвили, Арчил хочет его убить.
– Арчил?
– Его так зовут, это имя Абазадзе. По-грузински означает правильный, открытый. Он такой и есть, вот увидите.
– А почему он хочет убить качага, а не арестовать?
Губернатор недобро усмехнулся:
– А зачем жить злодею, который уже зарезал двух человек?
Полицмейстер понизил голос и добавил:
– У нас на Кавказе пленных не берут. Ни мы, ни они.
Лыков знал, что преступность здесь имеет свою специфику. Карманными кражами балуются мало, зато в большом ходу разбои. В горах никаких законов нет, правит тот, кто сильнее. Человеческая жизнь ценится очень дешево. Полиция старается не доводить дело до суда: слишком канительно. Преступников просто отстреливают, как волков. Зная это, они и не сдаются. А при случае платят властям той же монетой.
– Но завтра вы познакомите меня с вашим храбрым поручиком, Георгий Самойлович?
– Я ночью убываю в Борчалинский уезд. Там убит лорийский пристав, и дознание поручено мне. Так что, Алексей Николаевич, завтра поручика представит вам мой помощник коллежский асессор Шмыткин. Я оставлю ему все инструкции. А теперь давайте еще кахетинского, а?
Тут подошел, почти подбежал, духанщик и сказал губернатору возмущенно:
– Опять эта пришла! Хочет меня закрыть. И опозорить, да-да, опозорить. Сделай уже что-нибудь!
Чиновники переглянулись. Свечин пояснил гостю:
– Пришла госпожа Фомина-Осипова, участково-думский врач. Она наводит ужас на духанщиков, поскольку требует соблюдения санитарных норм. – И обратился к хозяину заведения: – Что, Ткибучава, опять у тебя антисанитария?
Туземец воздел руки к небу:
– Какой такой анти-санти? Тьфу! Глупый баба, зачем ее слушай? Скажи, неужели мой хинкал невкусный?
При этих словах из помещения во двор вышла женщина лет тридцати пяти, в деловом костюме и с портфелем в руках. Мужчины сразу вскочили.
– Позвольте вас представить друг другу, – начал губернатор. – Это коллежский советник Лыков Алексей Николаевич, приехал нынче из Петербурга…
– Я закрываю ваш шантан, Иван Николаевич, – низким грудным голосом сказала дама, не обращая никакого внимания на сыщика.
– …А это Виктория Павловна Фомина-Осипова, гроза бацилл и духанщиков, – завершил Свечин.
Докторша быстро окинула питерца взглядом, задержалась на Георгиевском кресте, и лицо ее немного смягчилось.
– Наш губернатор – первый потатчик упомянутых бацилл, – сообщила она гостю. – Он таки дождется летом массовых отравлений. Очень приятно, Алексей Николаевич. Как там в Петербурге?
Лыков хотел ответить, но дама уже потеряла к нему всякий интерес. Или только сделала вид. Она вновь обратилась к начальнику губернии:
– Неужели вы не понимаете, что пока вы столуетесь в этих вертепах, их хозяева будут игнорировать мои законные требования?
– Что же прикажете делать, Виктория Павловна? – растерялся полковник. |