Том снова забился в их руках, из его груди вырвался странный звук – что‑то среднее между визгом и плачем. Мерзкое ядовито‑зеленое свечение окутало его тело там, где его не касались руки экзорцистов. Но чем бы оно ни было, оно отступало. Тень сжалась, словно бежала от их рук, оставшись лишь узкой полосой на горле Тома, хотя ощущения того, что она снова спрячется в теле Тома, уже не было. Нечто покидало его тело постепенно, его выдавливало из Тома, из этого мира туда, куда они не могли заглянуть, да и не хотели.

Жестокая судорога свела его тело, когда остатки Тьмы окончательно исчезли с громким хлопком и тонким, пронзительным воем, который исходил не от его губ.

Дыхание заклокотало в его горле, а потом он вдруг обмяк. Теперь он был по‑настоящему мертв. Он лежал на полу перед алтарем, и на мраморные ступени скатились несколько капель крови из раны на груди.

Но лицо его светилось совершенным покоем, словно он прожил мирную долгую жизнь, пришедшую к достойному концу.

Но сила Сердца еще не иссякла.

Существо, появившееся над телом Тома, не было ангелом, поскольку у него явно были черты Тома Краснобая, и не было вокруг него ореола света, которое окружало этих посланцев небес. Но это уже не был человек.

«Свободен!» – прозвучал голос у нее в мозгу.

Она посмотрела на шестерых, окружавших тело, затем на сестер вокруг алтаря.

«Благодарю тебя!» – снова послышался тихий голос в голове Эльфриды, и она встретила его взгляд. Затем, уже громче, окинув взглядом всех собравшихся в Храме, он сказал: «Благодарю всех вас!»

Из розоватого света Сердца возникли четыре образа, светившиеся белым, и окружили Тома. Он улыбнулся им улыбкой, полной чистой радости, и у Эльфриды перехватило горло от чувств. Он протянул к ним руки, и они обхватили его крыльями ослепительно‑белого света и скрыли от глаз Эльфриды. Вспышка – и все исчезло.

Ослепительный рубиновый свет поблек до бледно‑розового, накрывая тело словно куполом.

В оглушительной тишине Козима поднялась с колен.

– Кончено. Идемте же, сестры и братья, воздадим последние почести душе отважного человека, верного слуги Сердца и сына Великой.

Сестры начали подниматься одна за другой. Все собравшиеся прошли по одному перед телом. Никто не сказал ни слова. Эльфриде казалось, что они просто не осмеливаются нарушить тишину.

Это заняло почти час, и Эльфрида с радостью заметила, что подозрительные послушники были потрясены до глубины души. Большинство сестер и послушниц плакали, некоторые молча, закрывая рот рукавом, чтобы сдержать рыдания. Она заметила, что Фиделис наблюдает за некоторыми членами своего Ордена, которые плакали от облегчения и радости. Наверное, подумала она, это те самые, кого он сравнивал с огурцами.

«Ну что ж, они окончательно пришли в себя. Я думаю, что все мы наконец очнулись».

Леопольд стоял у тела, словно гвардеец на королевских похоронах, Шелира же рыдала в голос. И Эльфрида увидела на ее лице искреннее раскаяние и вину, но помочь ничем не могла.

Когда процессия прошла мимо тела, Верит встала и велела оставить его здесь до завтра, чтобы его могли увидеть № простые горожане.

– Но его нужно хорошо охранять, чтобы на Храм не Напали еще раз, как во время отпевания вдовствующей королевы.

Сразу же вызвались несколько младших из разных Орденов, вооружившись церемониальными посохами, которые использовались в различных обрядах, таких, как при празднике урожая, первых плодов и благословении животных.