— Боишься? — вопросом на вопрос ответил Кастеляр и, улыбнувшись ей через плечо, передал планшетку Карлосу, который уже успел закрыть входную дверцу и занял место рядом с ним.

— Совсем нет.

Она действительно ни капли не боялась. Джессика поняла это как только уселась в мягкое кожаное кресло с откидной спинкой у самой двери пилотской кабины. В том, как держался Рафаэль, чувствовалась уверенность бывалого пилота. Единственное, чем она была разочарована — на всем протяжении полета ей придется сидеть молча. Пепе, устроившийся в глубине салона, напомнившего Джессике своей обстановкой — и, главное, атмосферой

— холостяцкую квартиру после небольшой пирушки, явно не годился в собеседники. За всю дорогу до аэропорта он произнес едва ли пару слов, а сейчас его рот был так крепко сжат, словно он дал обет молчать до самой Бразилии.

— Вот и отлично. — Рафаэль кивнул ей ободряюще и перенес все свое внимание на консоль управления с ее многочисленными тумблерами, циферблатами, мигающими экранами и таинственными кнопками. — Постарайся расслабиться и вздремнуть, — посоветовал он. — Не успеешь оглянуться, как мы уже будем на месте.

«Нет ничего удивительного в том, что Рафаэль умеет водить самолет», — сказала себе Джессика, застегивая пряжку пристяжного ремня. Управлять событиями в любой ситуации — это вполне в его духе. И все же тот факт, что он ничего ей не сказал об этом, заставил Джессику задуматься, какие еще сюрпризы ее ожидают.

Через несколько минут самолет легко оторвался от взлетной полосы и стал набирать высоту. По мере того как за стеклом иллюминатора сгущалась лилово-серая мгла ночного неба, мысли Джессики уносились все дальше, возвращаясь от настоящего к прошлому, к ее отцу.

Джонатан Мередит тоже был летчиком, военным летчиком. Он воевал во Вьетнаме и, отслужив два срока, приобрел навыки и мастерство, которые пригодились ему потом, когда он поступил на службу в сельскохозяйственную авиацию. Брак между ним и Арлеттой пережил войну, но мирные дни оказались для него слишком тяжелым испытанием. Бракоразводный процесс близился к концу, когда самолет Джонатана разбился неподалеку от усадьбы Фрейзера.

Джессике тогда едва минуло два года, и она жила в «Мимозе» вместе с Арлеттой и дедом. И это казалось вполне естественным. Они с матерью жили в большом доме деда, пока ее отец был на войне, и вернулись туда после того, как Арлетта и Джонатан расстались.

Когда Джонатан погиб, Арлетта пустилась во все тяжкие. Она пила и куролесила, зачастую возвращаясь домой только под утро, а то и вовсе исчезая надолго из дома. Это приводило к страшным скандалам между ней и дедом, во время которых Джессика пряталась куда-нибудь подальше. Клод Фрейзер терпел выходки дочери полных три года; после чего его терпение истощилось, и он приказал Арлетте или вести себя как подобает, или убираться вон. Арлетта выбрала последнее и уехала, оставив Джессику на попечении деда.

До этого времени «Голубая Чайка» была крошечной транспортной компанией, владевшей несколькими небольшими судами. Все операции она вела из портового городка Камерона, расположенного неподалеку от Омбретера. После того как Арлетта сожгла за собой мосты, Клод Фрейзер, и без того преданный своему делу, посвятил транспортному бизнесу всего себя. По мере того как его компания стала расширяться, он проводил все больше и больше времени в Новом Орлеане, живя в старом доме во Французском квартале, который его отец приобрел еще в девяностых годах прошлого столетия. Лет через десять он перевел свою фирму в Новый Орлеан и переехал туда с Джессикой на постоянное жительство. Его стараниями «Голубая Чайка» стала еще более крупной и авторитетной фирмой, но в его отношениях с дочерью — да и с другими родственниками — все осталось по-прежнему, и ничего уже нельзя было ни вернуть, ни поправить.