— Раз я буду проводить большую часть времени в Новом Орлеане, — пояснила Джессика, — я вряд ли смогу как-то влиять на положение вещей здесь.

— Ты так в этом уверена? — переспросил Рафаэль.

— А как же иначе?! — воскликнула Джессика. — Как же тогда я смогу управлять «Голубой Чайкой»?

Он долго смотрел на нее и молчал; его глаза за частоколом густых длинных ресниц были задумчивы и чуточку печальны. Наконец Рафаэль сказал:

— Этот вопрос мы решим позже. А пока давай обсудим вот какой момент…

— Нет-нет, постой! — перебила его Джессика. — Мы договорились, что я буду и дальше распоряжаться той частью объединенного капитала, которая принадлежала деду. Я должна управлять «Голубой Чайкой»! Не хочешь же ты сказать, что я смогу делать это отсюда? Это невозможно!

— Разумеется, не отсюда, а из Рио. Я планирую оборудовать для тебя офис рядом со штаб-квартирой КМК.

— Нет, на это я не могу согласиться, — резко сказала она. — Я слишком хорошо знаю, что ни один день не обходится без множества мелких, но важных проблем, справиться с которыми можно, только находясь на месте. Ты и сам должен понимать, что часть вопросов оперативного управления компанией можно решать, сообразуясь с реальной обстановкой, и если я буду неизвестно где…

— Об этих мелочах вполне может позаботиться Кейл Фрейзер, — нетерпеливо перебил ее Рафаэль. — От троюродных братьев тоже должна быть польза, хотя бы изредка.

Джессика почувствовала себя обманутой, в груди у нее закипал гнев. Она-то думала, что Рафаэль все понимает и что его предложение подразумевает действительно равное участие в делах, а он, оказывается, с самого начала собирался запереть ее в четырех стенах словно в гареме, бросив как кость чисто декоративную должность главного исполнительного директора дедовской фирмы. Что ж, она сама виновата! Ей нельзя было забывать, с кем она имеет дело.

— Ничего не выйдет! — решительно сказала она. — В фирме не может быть два высших должностных лица. И тот, кто обладает правом решающего голоса, обязательно должен заниматься каждодневной рутиной, чтобы ориентироваться в ситуации. В противном случае его решения могут принести только вред.

Рафаэль слегка наклонил голову.

— Мне казалось, — сказал он тихо, — что я дал тебе понять совершенно ясно: мне не нужна жена, которая постоянно находится черт знает где. На другом континенте. В другом полушарии.

— Но мы же будем встречаться! Многие супружеские пары так живут, — защищаясь, возразила Джессика, но в ее голосе уже звучало отчаяние.

Рафаэль покачал головой.

— Я хочу каждую ночь ложиться спать в одну постель с женщиной, на которой я женился. Я хочу касаться ее каждый раз, когда мне этого захочется, и я должен быть рядом, когда буду нужен и ей. Я хочу просыпаться утром и видеть ее голову на соседней подушке; я хочу завтракать вместе с ней и знать, всегда знать, что она со мной, в безопасности, что ей хорошо и спокойно…

— Это, конечно, замечательно и очень удобно, — вставила Джессика, схватившись за сарказм как за единственное средство, способное защитить ее от гипнотического воздействия его негромкого, сочного баритона и от соблазна, который таил в себе этот мужчина. — Но со мной это не пройдет. В таком случае тебе надо жениться на ком-нибудь другом.

Его губы нервно дернулись.

— Я так не думаю, — заявил он. — Мы заключили договор, и я намерен заставить тебя выполнить свою часть.

— Но ты не можешь заставить меня выйти за тебя замуж! — дерзко возразила Джессика, упрямо выпятив подбородок.

Рафаэль смерил ее долгим, внимательным взглядом.