Портной, которому Джессика заказала сделать накидку к платью, отлично справился со своей задачей. Мягкая ткань спускалась с ее плеч красивыми, переливающимися складками, придавая Джессике торжественный и величественный вид. Глядя на себя в зеркало, Джессика невольно подумала, что теперь платье выглядит так, словно оно вышло из салона какого-нибудь известного модельера, а не было куплено в магазине. Правда, накидка была несколько более насыщенного цвета, но это было заметно только при ярком свете; кроме того, ощущение целостности ансамбля создавала лента из того же, что и накидка, материала, которая поддерживала фату из старинных алансонских кружев, передававшуюся в семье Фрейзеров из поколения в поколение.

В руках Джессика держала гирлянду из снежно-белых с золотой сердцевиной орхидей, дополненных желтыми, только начавшими распускаться розами и плющом. Цветы преподнес ей жених; он же прислал в подарок невесте ожерелье из жемчуга и бриллиантов и такие же сережки. Этот гарнитур был не просто очень красив — он стоил, наверное, целое состояние, но Джессика подумала, что он был бы ей еще дороже, если бы Рафаэль немного подождал и подарил ей его сам.

Но, увы, Рафаэля задерживали в Рио какие-то неотложные дела, так что он не появился даже на последней репетиции, состоявшейся вечером накануне свадьбы. Вместо себя он прислал Карлоса, который и объяснил расстроенной Джессике, что ее будущий супруг приедет в церковь прямо из аэропорта вместе с матерью и бабушкой.

Едва выбравшись из машины перед собором Сент-Луис, Джессика почувствовала приступ самой настоящей паники. Ей не верилось, что она будет венчаться в церкви и что пышный религиозный обряд на всю жизнь свяжет ее с Рафаэлем, которого она узнала так недавно. Но еще больше пугала ее дикая, неведомо откуда возникшая мысль, что Рафаэль мог передумать и теперь вовсе не появится. Что ей тогда делать?

Но прошло всего несколько мгновений, и люди, собравшиеся на площади перед собором, заметили ее. Зажужжали, защелкали фотоаппараты, и Джессика уже готова была ринуться обратно в машину, но тут Кейл, приехавший вместе с ней, пришел ей на помощь. Сначала он шагнул вперед, загородив ее от направленных на нее объективов, а потом проложил ей дорогу в толпе и помог подняться по ступеням, ведущим к высоким и тяжелым дверям собора.

Джессика, преодолевая паническое волнение, пыталась вслушаться в то, что говорил ей консультант-церемониймейстер. Кейл протянул ей букет и, когда Джессика заняла свое место, встал рядом.

Руки ее дрожали так сильно, что она чуть не уронила букет. В голове ее билась одна мысль — а вдруг Рафаэль не приедет.

И тут она увидела его. Он стоял почти прямо напротив нее, в конце длинного прохода между рядами скамеек, и улыбался. Темный вечерний костюм сделал его в десять, нет — в сто раз привлекательней, и Джессика почувствовала, как сердце ее, и без того отчаянно колотившееся в груди, забилось быстрее. Но вот Рафаэль, а за ним и Карлос, державшийся на шаг позади, шагнули к алтарю, и на Джессику внезапно снизошли удивительное спокойствие и уверенность. Все сомнения покинули ее, и она почувствовала, что ничего больше не боится.

Что было дальше, Джессика помнила смутно. Должно быть, она все делала правильно, ибо церемония шла своим чередом без пауз и досадных остановок. Музыка, потрескивание множества свечей, торжественные слова клятвы, вопросы и ответы — все сливалось, все доносилось до ее слуха словно через зыбкую пелену. Единственным, что имело для нее значение в эти минуты, была надежная и теплая ладонь Рафаэля, который сжимал ее руку в белых кружевных перчатках.

Наконец все закончилось и они оказались лицом к лицу со множеством улыбающихся гостей. Джессика бросила взгляд на Рафаэля и — она готова была поклясться в этом — увидела на его лице и удовлетворение, и гордость, и что-то еще, отчего по всему ее телу разлилась волна тепла.

Прием проходил во внутреннем дворе отеля «Сент-Луис», вымощенном большими каменными плитами.