разделить  другие  аспекты  его  жизни.  Дерек  ничего  не  делал,  чтобы  препятствовать  ее

интересу.  Фактически,  он  был  этому  очень  рад  и,  терпеливо  и  в  деталях,  отвечал  на  ее

разумные вопросы.

Они  проводили  часы,  катаясь  верхом.  Он  допустил  ее  до  следующего  уровня

тренировок после того, как снова делал замечание о ее безрассудстве.

Она не пренебрегала своей скульптурой. Каждый день проводила часы в студии на

чердаке, работая над статуей Мустафы. Ей хотелось, чтобы статуя была такой идеальной,

какой  она  только  может  ее  сделать.  Дюжину  раз  Дерек  пытался  убедить  ее,  что  работа

закончена, что она не может быть улучшена. Она утверждала, что это не так, может.

-  Как  ты  узнаешь,  что  она  закончена?  -  спросил  он  однажды  поздно  днем.  В  тот

день  он  по  делам  ездил  в  Шарлотсвилль,  и  только  вернулся,  найдя  ее  усердно

трудившейся на чердаке.

Его  пиджак  был  переброшен  через  плечо,  удерживаемый  указательным  пальцем.

На Карен были грязные джинсы и одна из его рубашек, которую Дейзи достала для нее из

коробки,  собранной  для  благотворительности.  Рукава  были  закатаны  до  локтей.  Ее

конский  хвост  был  неряшливым,  а  бровь  была  сморщена  от  концентрации,  когда  она

сгибалась над скульптурой.

- Я узнаю,- рассеянно сказала она, сжав клин между своими упорными пальцами.

-  Ты  знаешь,-  сказал  он,  бросая  свой  пиджак  на  стул  и  продвигаясь  вглубь

комнаты.-  Я могу начать ревновать.

- К моей работе? - бросив на него взгляд, она могла сказать, что он не серьезен.

- Да. Ты проводишь кучу времени, смотря на эти комья глины.

- А также кучу времени, смотря на тебя.

-  Может,  мы  должны  соединить  эти  два  занятия.  Ты  когда-нибудь  думала  об

использовании натурщиков?

Она  выпрямилась  и  вытерла  руки  влажным  полотенцем  прежде,  чем  накрыть

скульптуру,  инстинктивно  зная,  что  работа  на  сегодня  закончена.  Ее  муж  требовал  ее

внимания, а она была слишком готова его предоставить.

- Ты предлагаешь свою помощь? - игриво спросила она.

Его ухмылка была ленивой и полной скрытого смысла.

- Ты же знаешь, у меня мало скромности.

- Очень мало?

- О'кей, ее нет. У меня нет беспокойства по поводу наготы.

-  Да,  я  знаю.  Я  считаю,  что  это  часть  твоего  восточного  наследия.  У  тебя  нет  ни

одного из традиционных пуританских запретов, которые есть у большинства американцев

относительно своего тела.

- Жалуешься?

- Конечно, нет. Я даже люблю, когда ты обнажен.

- Да? Тогда ты бы хотела, чтоб я был натурщиком?

- Минуточку,  - сказала она, держа обе руки поднятыми, ладонями наружу.  - Здесь

не  будет  поспешных  решений.  Я  говорила,  как  жена,  не  как  скульптор.