– Прости, Мэтт, я решила, что ты не будешь возражать… Просто не могла усидеть в номере… И потом, мне очень хотелось показать тебе мальчиков.

В первый раз Мэтт увидел их в Окленде – тогда одному было два года, а младшему исполнилось всего несколько месяцев. Мальчишки были ему симпатичны, но Мэтт все равно злился. Он, черт возьми, примчался, чтобы провести время со своими детьми, а вовсе не ради Салли и ее многочисленных отпрысков! Достаточно он натерпелся от нее. Он мысленно пожелал ей провалиться сквозь землю.

Выдавив из себя улыбку, Мэтт как можно ласковее поздоровался с мальчиками, взъерошил им волосы и вежливо раскланялся с няней. В конце концов, разве их вина, что им досталась такая мать, подумал про себя Мэтт. И повернулся к Салли, мысленно дав себе слово разом расставить все точки над i.

– Нам с Ванессой хотелось бы побыть вдвоем. Мы ведь так долго не виделись, – с нажимом заявил он.

– О да, конечно, я понимаю, – пропела Салли, ни на дюйм не сдвинувшись с места.

Она всегда плевала на желания и чувства других людей, вспомнил Мэтт, особенно когда речь шла о нем. Разъяренные взгляды Ванессы Салли просто игнорировала. Судя по всему, Ванесса так и не простила матери, что она отлучила их с Робертом от отца. Она поклялась, что никогда этого не забудет.

– Может, пообедаем завтра вместе, раз уж у тебя нет никаких планов? – проворковала Салли с улыбкой, когда‑то ослепившей Мэтта.

Впрочем, он прозрел уже на другой день и увидел, что за сияющей улыбкой скрывается хищный оскал акулы. Правда, к тому времени Мэтт успел влюбиться до такой степени, что даже это его не отпугнуло. А Салли, надо признаться, и тогда была великолепной актрисой. Любой, кто увидел бы их с Мэттом, поклялся бы, что она на него не надышится. Но то происходило тогда. А сейчас ему наплевать, что за игру она ведет.

– Я тебе позвоню, – неопределенно бросил Мэтт. Потом взял Ванессу за руку и решительно потащил ее за собой. Через пару минут, оглянувшись, Мэтт заметил, как Салли вместе с няней и мальчиками усаживаются в шикарный лимузин. Ну да, спохватился он, она ведь теперь богатая женщина, даже богаче, чем была. Правда, симпатичнее от этого не стала – во всяком случае, с его точки зрения. И деньги бессильны тут помочь. Салли имела все, о чем только может мечтать любая женщина: красоту, элегантность, недюжинный ум – словом, все, кроме сердца.

– Мне очень жаль, что так получилось. Честное слово, пап, – едва слышно прошептала Ванесса, когда они уселись за один из столиков в ресторане гостиницы.

Она прекрасно поняла смысл устроенной матерью сцены. И сейчас восхищалась отцом и тем, с какой ловкостью и тактом он ускользнул из расставленных для него сетей. В последние дни она часто спорила с братом – Ванесса в отличие от Роберта не пыталась оправдать мать. Они даже едва не поссорились – Ванесса твердила, что мать поступила подло, а Роберт, как обычно, старался выгородить Салли, снова и снова повторяя, что та просто не понимала своих поступков. Но Ванесса возненавидела мать так, как можно ненавидеть только в шестнадцать лет; впрочем, в ее оправдание можно сказать, что она имела на это право.

– Ненавижу ее! – резко бросила она.

Мэтт только вздохнул. Что он мог сказать? Потом, решив, что это непедагогично, он даже сделал слабую попытку как‑то выгородить Салли в глазах дочери. Доводы Мэтта прозвучали на редкость неубедительно, и попытка провалилась. И потом – как оправдать то, что Салли на шесть лет лишила Ванессу с Робертом возможности общаться с родным отцом?! Шесть лет – для них обоих почти половина жизни! И вот теперь им нужно как‑то наверстать упущенное.