|
Она вдруг вспомнила написанный им портрет, его всегдашнюю деликатность, то, как он относился к Пип, как он заботился о них обеих! С тех пор как они познакомились, Мэтт стал для них своего рода ангелом‑хранителем. Офелия вдруг поймала себя на том, что уже просто не представляет себе жизни без Мэтта. Наверное, она незаметно для себя влюбилась в него и теперь просто не знала, что делать дальше. Офелия настолько привыкла к мысли, что в ее жизни больше нет и не будет места мужчинам, что в сложившихся обстоятельствах даже растерялась немного. И не потому, что до сих пор любила Теда, – с того черного дня, когда в ее руки попало злополучное письмо, она вообще больше не верила в любовь. Обман, предательство и неизбежное разочарование, боль, когда теряешь тех, кому привык доверять, – вот что такое любовь, думала она. Лучше уж умереть, чем второй раз пройти через предательство, решила она, даже с таким добрым и любящим человеком, каким на первый взгляд казался Мэтт. В конце концов, он ведь всего только мужчина, а мужчины имеют обыкновение причинять боль, всякий раз прикрываясь словами, что делают это, дескать, только из‑за любви. Снова поверить во всю их чушь, рискнуть всем, что у нее осталось в жизни, – нет, ни за что! Офелия знала, что больше не способна кому‑то верить, даже Мэтту. В душе ее вдруг шевельнулась непрошеная жалость. Учитывая, сколько ему пришлось пережить, Мэтт заслуживал большего.
Однако на следующий день, когда они с Пип вышли из дома, на душе у обеих было легко. Офелия прихватила с собой цепи на колеса – на случай, если дорогу занесет снегом. Но к их радости, дороги везде расчистили, и, следуя подробным указаниям Мэтта, Офелия с Пип очень быстро и без особых проблем добрались до Скво‑Вэлли. Дом, который снял на праздники Мэтт, поразил их с первого взгляда – огромный, с внушительным количеством комнат и пятью спальнями, три из которых занимали Мэтт с детьми, а две ожидали появления Офелии с Пип. Когда они приехали, Ванессы и Роберта не было дома – они отправились покататься на лыжах, – а Мэтт поджидал их в гостиной. В камине весело пылал огонь, восхитительно пахло горячим шоколадом, а на столе стояло блюдо с аппетитными сандвичами. Гостиная, обставленная строгой и элегантной мебелью, привлекала своим уютом. Под стать обстановке был и сам Мэтт – в узких черных брюках и пушистом сером свитере, он словно разом скинул десяток лет. Он выглядел очень привлекательно, и сердце Офелии невольно дрогнуло. Ее с каждым днем все сильнее тянуло к нему… и все же она боялась. Она повторяла себе, что ничего не решено окончательно, что у нее еще есть время оборвать их отношения, хотя и отдавала себе отчет, что этим больно ранит его. Но лучше уж пережить разочарование, повторяла она про себя, чем вновь погрузиться в ту бездну ужаса и отчаяния, которую оба слишком хорошо помнили. Необходимость доверить свою судьбу другому человеку пугала ее невероятно, хотя соблазн с каждым днем становился все сильнее. Офелию терзали сомнения, и тем не менее она чувствовала, что нити, связывавшие их, становятся все крепче. Теперь она уже просто не представляла своей жизни без него. И несмотря на все свои страхи, понимала, что любит Мэтта, хотя боялась в этом признаться. – Ну как, не забыли захватить шлепанцы? – чуть ли не с порога спросил Мэтт у Пип. Та радостно закивала в ответ. – И я тоже, – объявил он. Сразу развеселившись, они натянули на ноги мохнатые тапочки и уселись у огня. Мэтт включил музыку. Очень скоро появились и Роберт с Ванессой. Офелии они понравились с первого взгляда, а улыбка на лице дочки подсказала ей, что и та рада встрече с ними. Ванесса моментально подружилась с Пип, а когда она смотрела на ее мать, в глазах девушки читалось искреннее и неподдельное восхищение. Деликатность и изящество, с которыми держалась Офелия, произвели на нее приятное впечатление. К тому же ее окружала аура доброты, которую просто невозможно было не почувствовать. |
