– Ух! Приехали, да? – спросила она с разочарованием, когда машина уже явно никуда не двигалась.

– Ничего. На обратном пути можешь даже сесть за руль. Хочешь?

– Ну я пока не очень… Только если вы мне поможете. Хорошо?

– Что за вопрос!

Они направились в глубину двора, где стояли один к одному какие-то обшарпанные стены промышленных корпусов. Здание, к которому они приближались, выгодно отличалось от прочих. Идеально белые стены и сверкающие окна, евростандарт. На турникете с Брежневым заискивающе поздоровались. Он показал на Аню пальцем и сказал только: «Со мной».

Они шли по длинным, космически чистым коридорам. На дверях кабинетов были только номера, никаких табличек Ане обнаружить не удалось.

Потом Сергей Владиславович уверенно открыл дверь в самом конце коридора, зашел и громогласно сказал:

– Добрый вечер, коллеги! – Аня еще не успела войти и ничего не видела из-за его широкой спины. – Я вас сейчас кое с кем познакомлю… Это моя дочь – Анна.

– Здравствуйте, – неуверенно сказала Аня, входя в комнату.

Брежнев приобнял ее за плечо, испытывая явную гордость. К ней разом обернулись все пять или шесть человек в белых халатах. Что ее поразило в эту минуту, так это то, что все они были в очках, а потому глаз их она не видела. В каждой паре стекол ярко отражались лампы дневного света.

– Здравствуйте, здравствуйте! – вкрадчивым приветливым голосом отозвался один из присутствующих, с абсолютно лысой головой, и театральным жестом пригласил Аню войти. – Мы много слышали о вас от Сергея Владиславовича. Для нас такая честь… Кофе, чай? Есть печенье в шоколадной глазури, – и, не оборачиваясь, добавил: – Вера Христофоровна, вы его еще не прикончили по своему обыкновению, а? Пока я показания с приборов снимал… Знаем мы вас… Стоит только отвернуться…

– Да как вам не стыдно, Леня… Я вообще на диете. Не слушайте его, Анечка! Вот вам печенье, – и Вера Христофоровна, плотная дама неопределенного возраста с яркими ягодными губами, наклонилась и вынула печенье из нижнего ящика своего стола.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась Аня. – Да я не голодная. Мы ведь на минуточку только.

Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую отец взял на работу, когда ее детский садик закрылся на карантин.

– Да. Сейчас. – Брежнев склонился над кипой бумаг, которые с какой-то особенной грацией подал ему лысый Леня. – Сейчас…

Аня присела на краешек стула и попыталась осмотреться. На каждом столе стояло по огромному компьютеру. Но все они были повернуты в другую от Ани сторону. Понять, чем занимается группа соратников Брежнева, с первого взгляда было нелегко. И когда они уже выходили, Аня услышала приглушенный возглас Веры Христофоровны:

– Сережа, дочка у тебя очаровательная!

– Спасибо, Верочка, – ответил Брежнев и вполне довольный закрыл за собой дверь.

«Надо было стишок им рассказать, – подумала Аня. – “Я маленькая девочка играю и пою. Я Ленина не видела, но я его люблю…”»

Комментариев со стороны Брежнева по поводу их рабочего визита не последовало. Аня же спрашивать ни о чем не хотела. Ее занимало совсем другое. Теперь рассказывать Брежневу о своих сомнениях по поводу отцовства было уже совсем негуманно. Молча они вышли во двор. А потом Брежнев усадил ее на водительское место, не обращая внимания на Анины заверения в полной профнепригодности. И вопрос о теме разговора отпал сам собой.