Изменить размер шрифта - +
Уткотрёп вынырнул из тумана на противоположном конце каменной глыбы, с которой только что исчез. Он распрямился, затем протянул лапу, которая оказалась не менее трех метров длиной, и вот уже острый как бритва коготь выбил из рук Тамиры винтовку и отбросил ее далеко в сторону. При этом раздался звук, как будто кто-то провел ножом по стеклу, — коготь задел камень. Толан очередями палил из своего «Оптэка» в ут-

котрёпа, но пули, звучно шлепаясь, отскакивали и не причиняли ему никакого вреда. Я схватил Андерс и покатился с ней к самому обрыву, нимало не заботясь о том, куда мы упадем. Пролетев сквозь заросли, мы влетели в узкую расщелину, где и застряли, пока я не освободился от своей когтерамы и не сбросил вниз рюкзак.

— Шаббер граббер шаббер! — возмущенно взревел угкотрёп.

— Боже, боже, боже! — вопила Тамира. Снова прогремели выстрелы Толана.

— Гурбл. — Это прозвучало насмешкой.

— Я еще вернусь за тобой, ублюдок!

Не знаю, к кому относились эти слова, ко мне или к уткотрёпу.

 

На дне расщелины оказалась вода — вполне достаточно, чтобы наполнить фильтровальный баллон, смыть кровь с лица Андерс и обработать рану. Я использовал портативный диагностер из походной аптечки, а потом вколол лекарства, произведенные аппаратом в соответствии с характером повреждений. Андерс тут же задышала ровнее, к ней вернулся прежний цвет лица. Уткотрёп перемещался где-то над нами и время от времени многозначительным тоном отпускал лишенные всякого смысла комментарии по поводу сложившейся ситуации. Немного позже, когда я предпринял попытку отыскать подходящую площадку, чтобы поставить палатку, небо застила громадная тень.

— Урбок шаббер го? — осведомился уткотрёп и, не получив от меня вразумительного ответа, навис над расщелиной.

Он смог дотянуться только до того места, где застряла моя когтерама. В задумчивой раздраженности он нетерпеливо постучал когтем по камню, потом убрал лапу.

— Гурбл, — высказал он свое мнение и пошел прочь.

По всей видимости, лингвисты, загружавшие в свои мозги тысячи наречий, отчаялись понять уткотрёпов. В высказываниях этих тварей не обнаружено никакого смысла, но тем не менее они поразительно близки к разумной речи. Поскольку эти удивительные создания в основном проводят время в одиночестве, нет смысла обзаводиться столь сложным голосовым аппаратом, чтобы разговаривать с самим собой. Уткотрёпы встречаются со своими сородичами только для того, чтобы драться или размножаться, а то и для того и другого одновременно. Точно так же нет никаких причин к образованию сложных мозговых структур, необходимых для полноценного владения речью. Они едва используют одну треть вещества, заполняющего огромные черепа. В этом случае наука способствует мифотворчеству.

Палатку я смог установить только после того, как вбил крепежные крючья в стены расщелины. Крепкий материал днища, словно гамак, легко выдержал наш вес даже после всех моих усилий, которые потребовались, чтобы запихнуть Андерс в спальный мешок. Когда она наконец была устроена в относительной безопасности, я обнаружил, что начинается вечерняя синь. Я успел еще осмотреть расщелину, выяснил, что она с обеих сторон выходит на поверхность, а потом опасность ядовитых шипов спрутоножек, уже выползавших из своих дневных укрытий, заставила и меня убраться в палатку. Следующую ночь нельзя было назвать безмятежной. Меня беспокоил энергичный натиск спрутоножек — под их дополнительным весом палатка могла рухнуть вместе с нами. А еще, в укрытии тумана, здесь было очень темно. Казалось, что ночь тянется целую вечность, но утро все же наступило, и к тому времени Андерс пришла в сознание.

— Они пытались нас убить, — сказала она после того, как прополоскала рот очищенной водой.

— Это точно.

Быстрый переход