В субботу 2 апреля появилась новая земля. Берега ее казались «очень обрывистыми и совсем безопасными».

– На корабле тридцать человек больны цингой, – сказал хирург Виве. – Если бы можно было пристать к берегу и взять свежей пищи!

Стали лавировать у самого берега. «Больше сотни пирог окружили корабли, – читаем мы в дневнике Бугенвиля. – На каждой из них ветки пальмы, символизирующие мир. Какой-то человек с необыкновенной шевелюрой стоящих дыбом длинных волос преподнес нам маленького поросенка вместе с кокосовыми орехами и бананами. Взамен островитяне получили всякие безделушки. На борт корабля никто из них подняться не захотел».

Зато на «Звезде» все было иначе. Поднявшийся на ее борт туземец, назвавший себя Аутуру, не хотел даже спускаться обратно. Вот как описывает его Луи Коро: «На нем было три или четыре куска белой хлопчатобумажной ткани с вырезом для головы. Оказавшись в нашем обществе, этот человек, видимо, ничуть не удивился». Французские моряки тогда еще не знали, что не они были первыми европейцами, приставшими к этому острову. За год до них там побывал английский капитан Уоллис и несколько сурово обошелся с туземцами. Пренебрегая местным названием О Таити, он написал на секретных английских картах: «остров Георга III».

Отыскали хорошую стоянку, отдали якоря. И сразу около них появились пироги с очаровательными, почти обнаженными девушками. Сопровождавшие их мужчины предложили морякам выбрать себе подругу. Восторг французов был беспределен. «Но королевский указ, – замечает Бугенвиль, – не позволял морякам принять это любезное предложение. Кое-как нам все-таки удалось удержать наших очарованных моряков. Не так-то легко было удержаться самому».

Один из моряков сумел, однако, удрать с корабля.

Это был кок. Бугенвиль записал в своем дневнике все, что тот рассказал по возвращении: «Не успел он ступить на берег с выбранной им красоткой, как его окружила толпа индейцев. В один миг его раздели догола. Тысячу раз считал он себя погибшим, не зная, чем кончатся возгласы этих людей, в возбуждении разглядывавших его тело. Осмотрев его со всех сторон, они вернули ему одежду, запихали в карманы все, что оттуда вынули, и велели девушке приблизиться к нему и ответить на все его желания. Но это было бесполезно. Островитянам пришлось снова доставить на корабль бедного кока, который заявил мне, что, как бы я его ни ругал, я не нагоню на него столько страху, сколько он натерпелся на острове». Наказывать кока не стали.

Записи в дневниках, которые велись тогда на «Сердитом» и «Звезде», занимают столько страниц и полны такого восторга, что просто не верится, что пребывание там длилось всего лишь десять дней. Ученый Коммерсон оказался настоящим поэтом:

«Рожденные под самым прекрасным небом, вскормленные плодами не требующей обработки плодородной земли, живущие скорее под властью отца семьи, чем короля, туземцы острова не знают иных богов, кроме Амура. Ему посвящают все дни, весь остров его храм, каждая женщина на нем – алтарь, каждый мужчина – жрец. И что это за женщины, спросите меня! По красоте соперницы грузинок и сестры Граций в обнаженном виде».

Принц Нассау, человек менее лиричный, писал: «И мужчины и женщины окрашивают ягодицы в голубой цвет, так что краска не стирается и не выглядит противно...»

Вскоре обнаружилось, что туземцы приносят жертвы и Гермесу, покровителю воров. С кораблей, из построенных на берегу сараев, из карманов французов стали исчезать разнообразные предметы. Галантные разговоры моряков и офицеров создавали самую благоприятную обстановку для ловких воришек.