Затем наблюдатель, стоявший между могилой и грузовиком, прокричал что-то двоим в яме, и они стали карабкаться наверх. Наблюдатель протянул каждому из них руку и вытащил поочерёдно через край ямы на дорожку. Не останавливаясь, чтобы расслабиться или отдышаться, они проковыляли добрые десять футов от могилы, прежде чем наконец уселись на траву и помахали водителю грузовика. Они были покрыты потом и заляпаны тёмной могильной грязью.

Цепь натянулась и задрожала. С секунду – никакого движения. Слышался только шум лебедки – и никаких звуков. Даже кузнечики умолкли. Лора собралась было издать звук, который, наверное, напомнил бы хмыканье, но оборвала его так скоро, что вылетел он не больше, чем наполовину. Ворон схватил клювом безмолвного кузнечика и хрустнул – и этот звук раздался вполне определённо.

В этот миг голодный стон лебёдки превратился в торжествующий вой метели. Весь грузовик содрогнулся от этого звука. Цепь звякнула, словно оборвалась струна скрипки, и гроб начал медленно подниматься из могилы, колотясь о её стенки, ровная струйка тёмной пыли сыпалась с него обратно в яму. Люди у грузовика грызли пальцы и ждали.

Лора произнесла: «Ах». Майкл сказал: «Тихо, Лора, тихо, дорогая».

Гроб поднимался неуклюже. Передняя часть оказалась выше задней, и при этом он ещё накренился набок. Но он покинул могилу, и лебёдка завыла ещё громче. Большущий ком земли упал с гроба, и рассыпался во тьме на дне могилы.

– Словно зуб вырвали, – сказал Майкл. – Ну, в точности как зуб вырвали.

Когда гроб оказался довольно высоко над могилой, шофёр выключил мотор, чёрный ящик покачивался в небе, и солнце сверкало на его серебряных ручках и маленькой серебряной табличке с именем. Цепь неясно проскрипела, а верёвки въелись в стенки гроба.

Майкл со странным изяществом поднялся на ноги и встал, уперев руки в бока и запрокинув голову, чтобы видеть висящий в воздухе гроб. Мотор заработал снова, и лебёдка дотянула гроб до кузова. Подошёл один из рабочих, чтобы отсоединить цепь и протолкнуть гроб подальше в кузов. А Майкл снова и снова кивал. Затем опять повернулся к Лоре и спокойно сказал:

– Думаю, теперь мне лучше уйти.

Он не дал ей времени ответить. Пытаясь не встречаться с ней взглядом, он подошёл к мистеру Ребеку и сказал:

– Пока, Джонатан. Мне тебя будет очень не хватать. Береги себя и беседуй с Кампосом, когда почувствуешь себя очень уж одиноко. Живые – это иногда чудесная компания.

У мистера Ребека едва ли нашлось время, чтобы начать свое растерянное «До свидания…», потому что Лора вдруг бросилась между ними и встала лицом к Майклу, крича:

– Нет! Время ещё не настало! Ты не должен уходить, Майкл!

– Мне бы лучше сейчас, Лора. Они уезжают. Будет легче, если я уеду вместе с ними.

– Но ещё не время, – сказала она в отчаянии. – Останься, Майкл. Пожалуйста. Они ещё не готовы к отъезду.

Мистер Ребек, колеблясь, заметил:

– Они уже начали закидывать могилу. Это займет ещё немного времени.

– Нет, – сказал Майкл им обоим. – Не надо. Мне пора. Будет лучше, если я уйду сейчас.

– Чёрт тебя возьми! – вскричала Лора, и голос её исказила скорбь. – Ты прекратишь хоть на миг демонстрировать свою храбрость?! Не будешь ли ты так добр перестать задирать свой благородный подбородок? И утратить своё достоинство, своё треклятое новообретённое достоинство.