Старуха хлопнула себя по груди.

– У меня здесь вот уже два дня, как что-то трещит. И всё время трещит в желудке. Ну так садись ты уже.

Миссис Клэппер покачала головой. Она никуда не торопилась, но мысль о том, чтобы даже временно занять место в ряду стульев, всегда пугала её.

– Мне буквально сию минуту надо идти, Лапэн. Поешь немного, и твой желудок не будет так сильно урчать.

Лапэн покачала головой.

– Я говорила с рабби. Он сказал, что мне в моём возрасте надо готовиться. С чего бы мне набивать себе живот? Ведь в любой день вдруг – бум! – она улыбнулась миссис Клэппер. – В любой день.

– Боже сохрани, – сказала миссис Клэппер. – Ты переживёшь и меня, и всех остальных болванов. И даже рабби.

– В любой день, – голос Лапэн прозвучал несколько обиженно, она поманила миссис Клэппер поближе указательным пальцем с длинным ногтем. – Но я готова, поверь мне. Когда я умру, в Доме Мудрецов будут читать кадиш-регулярно, как Рош Хашана. []

Миссис Клэппер знала, какого вопроса от неё ждут.

– Ну, а как же твои племянники? Лучше, чтобы кто-то из родных читал кадиш.

Губы Лапэн дернулись, и она сморщила нос.

– Какой там кадиш, если они неверующие, мои племяннички. Да они бы и по своим детям молитвы не прочли, – её лицо снова расслабилось. – По мне будут читать кадиш в Доме Мудрецов.

Последние тридцать лет, как знала миссис Клэппер, Лапэн жила на деньги, которые присылали ей каждый месяц три племянника. На жизнь ей нужно было очень мало, и поэтому она постоянно вносила по 5 долларов в Дом Мудрецов. Раз или два миссис Клэппер уговорила Морриса послать 10 долларов на её имя, а сама проделывала это чаще, чем давала знать старухе.

– Дом Мудрецов устроит мне хорошие похороны, – с удовольствием сообщила Лапэн.

– Лапэн, – сказала миссис Клэппер. – У меня всего несколько минут. Прошу тебя, поговорим о чем-нибудь другом.

Старуха продолжала с закрытыми глазами:

– Меня похоронят в моем лучшем платье, – она перешла на идиш, – и в гроб положат немного израильской земли.

– Ну почему ты всё время о похоронах да о похоронах? – несколько нервно спросила миссис Клэппер.

Лапэн продолжала на идише тихим и монотонным голосом:

– И я буду жить в прекрасном собственном доме. И буду жить вечно. Я буду жить в Божием…

– Ну так что? – голос миссис Клэппер зазвучал резко и раздраженно. – Так сколько же в этом доме будет этажей, Лапэн? И кто в нём будет хозяином?

Лапэн поплотнее закуталась в шаль.

– Не смейся надо мной. Мне всё равно, сколько там этажей.

Миссис Клэппер пожалела о своих словах.

– Извини, Лапэн, пусть у тебя будут прекрасные похороны, а потом живи в прекрасном доме. Ты этого заслужила.

Черные глаза воззрились на миссис Клэппер, и длинный палец указал на неё.

– И ты приходи на похороны.

– Я? – но миссис Клэппер тут же опомнилась. – Хорошо, Лапэн, приду.

– Передай моим племянникам, что я им велела, чтобы они довезли тебя до кладбища, – старуха с отсутствующим видом посмотрела вдоль по улице. – Рабби всем расскажет, как праведно я жила.

– Конечно, Лапэн. А теперь мне надо идти. Побереги себя, – миссис Клэппер почти что завернула за угол, когда услышала, что старуха зовет её:

– Гертруда!

Она обернулась и опять подошла к стулу Лапэн.

– Так что?

– Да вот я думала, – медленно сказала Лапэн, – о похоронах.

Миссис Клэппер подождала, но Лапэн ничего не сказала.