И тогда мистер Ребек лёг и почувствовал, что тело его примяло траву. Он сунул руку в карман халата и схватил оброненное Вороном перышко. «Это ром нагнал на меня сонливость», – подумал он. – «Не следовало мне так много пить, да ещё и столько времени спустя». Кампос что-то говорил, слова его походили на спички, зажигаемые на ветру. Мистер Ребек почувствовал сквозь сомкнутые веки теплую красноту и понял, что это начало вставать солнце.

– Так спой же, – попросил он Лору.

Её смех был нежным-нежным. Так смеются, зарывшись лицом в подушку.

– Что же тебе спеть? Песню-загадку? Колыбельную? Песню о любви? Песню о раннем рассвете и восходящем солнце? Что бы ты хотел послушать?

Мистер Ребек начал было объяснять, какого рода песня ему нужна, но уснул, и в результате так и не увидел той самой зари. Были и другие – и довольно красивые, которые удавалось встретить с песнями, но в последующие годы он всегда жалел, что проспал именно ту. «Это из-за рома, – нередко говорил он себе. – Не следовало так много пить. Ром нагнал сонливость».

Кампос отнёс его домой.

ГЛАВА 10

– Пусть это тебя не беспокоит, – сказал Майкл. – Если её нет сегодня, значит, завтра придёт.

– Нет, не придёт, – ответил мистер Ребек. Они сидели на ступенях мавзолея и смотрели на тропинку, которая вела к Сентрал-авеню. – Завтра воскресенье. Она никогда не приходит в воскресенье. Не знаю, почему, но не приходит.

Майкл украдкой бросил на него хитрый взгляд.

– Ты, по крайней мере, знаешь, какой сегодня день. А случалось, я замечал, как ты разглядываешь мою могилу, чтобы вспомнить, какой год.

Мистер Ребек бесцельно поскрёб камешком ступеньку ниже той, на которой сидел.

– Я не всегда помню, какой сегодня день. Иногда – да. Потому что день, в который миссис Клэппер приходит навестить меня, резко отличается от любого дня,, когда миссис Клэппер не приходит. Теперь у меня два рода дней. А раньше был один.

– И у меня был один, – сказал Майкл. – Один долгий день, делящийся на части… Не беспокойся, – добавил он, хотя мистер Ребек ничего не сказал. – Сегодня она придёт.

– Я не беспокоюсь. Она придет, когда у неё будет настроение. Сколько времени?

Майкл рассмеялся.

– Чёрт меня возьми, если я знаю. В настоящий период у Времени и Моргана нет ничего общего.

– Один из нас должен знать, сколько времени.

– Ну, значит, это не я, – ответил Майкл. Ему не понравилось равнодушие в голосе мистера Ребека. – А тебе-то что? Какая разница?

Мистер Ребек отбросил прочь камешек.

– Ворота закрываются в пять. Если она опоздает, она не сможет остаться слишком надолго. Я терпеть не могу, когда она приходит, говорит «Привет» и убегает.

– Она не должна немедленно убегать, – сказал Майкл. – Уолтерс обычно дважды в час совершает обход, чтобы проверить, не запер ли он кого-то. Она сможет задержаться и после пяти.

– Я её просил. Но она всегда должна идти домой и готовить обед, – мистер Ребек нахмурился, глядя в жаркое сияющее небо. – Или она должна посидеть с чьим-то ребенком. Она это любит. Родители уходят в кино, а она сидит в гостиной и слушает радио. На следующий день она часами рассказывает мне, как она уложила ребенка спать, и что она сделала, когда он поздно вечером проснулся и позвал маму.

– А своих детей у неё нет?

– Нет, – ответил мистер Ребек. – И при этом – тьма племянников и племянниц. Она выросла в многодетной семье. – Он сунул руки в карманы и откинулся назад.