Эти стишки собственноручно накропал попечитель и руководитель Смольного института благородных девиц в честь первого выпуска, состоявшегося в этом учебном заведении. Он не делал исключения ни для кого из этих хорошеньких девиц и дурнушек, которые изучали в институте закон Божий и рукоделие, несколько языков и лепку, историю и архитектуру, физику и геральдику, арифметику и пение, танцевание и географию, токарное дело и рисование – в самом пестром смешении основ этих предметов, но ровно ничего не успевали узнать о реальной жизни, как если бы они были милыми цветочками, выросшими в парнике. Или – вот именно! – курами редкостной породы, произраставшими в теплом курятнике.

А впрочем, зачем им была реальная жизнь? Как правило, барышни были из богатых семей, им предстояло после института как можно скорее выйти замуж, опять же за людей отнюдь не бедных… Конечно, были и девочки, которые либо воспитывались на казенный счет, либо родители которых тянулись из последних сил, чтобы дать им образование и воспитание в институте, основанном самой императрицей Екатериной Алексеевной. Именно среди таких девочек и можно было найти парочку-другую не вполне кур и не очень дур. К числу подобных редкостей и принадлежала Катенька Нелидова – прилежная ученица, умница, певунья, танцорка, пересмешница-актерка, как называли ее подружки, ибо у барышни Нелидовой имелся и некоторый актерский талант.

Семейство ее обитало в Смоленской губернии, имело деревеньку и пять тысяч душ крестьян, так что считалось если не богатым, то достаточным. Люди, осведомленные в русской истории, при имени Нелидовых пожимали плечами и поджимали губы, ибо один из Самозванцев, присвоивших себе имя царевича Димитрия, сына Ивана Грозного, происходил именно из рода Нелидовых-Отрепьевых.

А впрочем, дурная слава дальнего и давнего родственника Катеньку никак не волновала. Гораздо сильнее ее заботило другое. Прежде всего то, что, блистая талантами, девица Нелидова отнюдь не блистала красотой. Строго говоря, ее подвижное личико трудно было даже назвать хорошеньким! Однако она была настолько приятна и грациозна, настолько мило умела держать себя, что понравилась самой императрице. Наслышанная о ее способностях, Екатерина увидела, как тезка танцует менуэт, пришла в восхищение от ее грации и ума и подарила Нелидовой бриллиантовый перстень, а также заказала известному художнику Левицкому ее портрет: именно танцующей менуэт. После всего этого снисходительное общество пришло к выводу, что малышка Нелидова если и не хороша собой, то очень приятна. Именно из таких умненьких дурнушек и получались самые лучшие фрейлины.

Отныне путь Катеньки казался ясным и простым: в 1775 году она была выпущена из института и определена в штат фрейлин великой княгини Натальи Алексеевны – бывшей принцессы Вильгельмины, ныне супруги цесаревича Павла Петровича, наследника престола.

Фрейлина Нелидова не зря славилась среди институток как отменная актерка. Никто в свите великой княгини, и прежде всего сама Наталья Алексеевна, и заподозрить не мог, как именно относилась эта маленькая невзрачная фрейлина к своей красивой, веселой, очаровательной и легкомысленной госпоже. Катенька была прекрасно осведомлена об истинных отношениях своей госпожи и графа Андрея Кирилловича Разумовского, которого Павел Петрович называл своим «fidèle et sincère ami». Впрочем, его обычное прозвище – шалунишка Андре – было в данном случае гораздо более кстати, ибо он бесстрашно сделался любовником великой княжны еще во время ее пути к жениху. С другой стороны, должен же был граф Андрей удостоверить, что невеста дорогому другу Полю досталась не порченая! И он это удостоверил – да так, что Наталья Алексеевна влюбилась в него по уши. К чести графа Разумовского, надобно сказать только, что и он был истинно влюблен, так что наставляли они с Натальей рога цесаревичу, опаивали его опием, чтоб не мешал уединяться, зачали ребенка, которого выдавали за истинного сына Павла Петровича, по великой взаимной любви.