Они снова двинулись в путь и шли всю ночь, пока не добрались до селения, где сумели добыть кое-какую еду. Пока обессиленные беженцы устраивались в тени оливковых деревьев, Дионисий верхом вернулся назад, чтобы проверить, нет ли погони. Тут его внимание привлекло что-то белевшее посреди луга. Он пустил коня вскачь и приблизился. На траве лежала девушка, казавшаяся бездыханной. Дионисий спешился, приподнял ей голову и, поднеся к ее губам флягу с водой, заставил ее сделать несколько глотков. На вид ей было не больше шестнадцати лет, лицо ее почернело от копоти, разглядеть черты почти не представлялось возможным. Только глаза: когда она их открыла, они сверкнули янтарным блеском. Вероятно, во время ночного похода она, изможденная, упала без чувств, и никто этого не заметил. Кто знает, сколько еще таких, не вынесших чудовищной усталости, осталось этой ночью вдоль дороги.

— Как тебя зовут? — спросил он ее.

Девушка отпила еще немного воды и ответила:

— Я не привыкла сообщать свое имя первому встречному.

— Я не первый встречный, дурочка. Я спас твою шкуру. Еще немного — и бродячие собаки разодрали бы тебя. А теперь вставай, садись на коня вместе со мной. Я отвезу тебя к остальным беженцам.

Девушка с трудом поднялась.

— Мне сесть с тобой на коня? Даже и не думай.

— Ну тогда оставайся здесь. Если сюда явятся кампанские наемники, они отобьют у тебя охоту гулять одной.

— Меня зовут Арета. Подсади меня.

Дионисий помог ей взобраться на коня, сам устроился позади нее, и они пустились в путь размеренным шагом.

— Среди беженцев есть кто-нибудь из твоей семьи?

— Нет, — ответила Арета. — Мою семью истребили.

Она произнесла это совершенно бесстрастно, словно

говорила о чем-то, ее не касавшемся.

Дионисий промолчал. Он снова подал ей флягу, чтобы она утолила жажду. Девушка пригубила, потом вылила немного воды в ладонь, омыла лицо и вытерла его краем платья.

В это мгновение на дороге показался всадник. Направившись к ним, он остановился, только когда подъехал совсем близко. Его зачесанные назад волосы, открывавшие залысины и подчеркивавшие высокий лоб, в сочетании с ухоженной бородкой, говорили о том, что он предпочитает выглядеть старше своего возраста. Всадник, окинув девушку взглядом, обратился к Дионисию:

— Ах, так ты здесь! Ты мог бы нас предупредить. Мы думали, ты пропал.

— Все в порядке, Филист, — ответил Дионисий. — Я нашел эту девушку: она отстала. Возвращайся в селение и раздобудь для нее немного еды. Вероятно, она уже несколько дней ничего не ела. Кожа да кости.

Арета бросила на него рассерженный взгляд, и Дионисия поразила красота ее лица и очарование прекрасных янтарных глаз, оттененных длинными темными ресницами. Пережитые ужасы вконец измотали ее, но тем не менее она была явно изящна и хорошо сложена, обращали на себя внимание длинные тонкие пальцы и волосы, еще сохранившие нежный фиалковый аромат. И тут Дионисий почувствовал, что ее хрупкое тело сотрясается от рыданий.

— Поплачь, — попытался утешить он. — Это поможет тебе справиться с кошмарными воспоминаниями, не дающими тебе покоя. Но постарайся не слишком много думать об этом и не мучить себя. Твоя боль не вернет к жизни тех, кого ты потеряла.

Она ничего не ответила, только, откинув голову назад, прислонилась к его плечу, в какой-то горестной беспомощности.

Арета пришла в себя, когда перед ними показалось селение. Вскоре они уже были среди беженцев, занятых трапезой.

Дионисий взял ее под мышки и легко, словно перышко, спустил на землю.

— Иди подкрепись, кажется, там еще осталось что-то, — слегка подтолкнул он ее.

Видя, что она не двигается, он знаком велел Филисту принести чего-нибудь съедобного.