Он оказался непричастен к преступлению, но общество не считало его подходящим претендентом на руку Эмили — естественно, когда придет время. Их мать была бы в ужасе!

Все это не очень беспокоило Шарлотту: что бы люди ни думали, все равно это не хуже, чем то, что они думали о самой Шарлотте, вышедшей замуж за полицейского! Джек Рэдли беден, но он джентльмен; полицейские же едва ли считались выше судебных приставов и крысоловов. Однако способен ли Джек Рэдли любить? Полагать, что любому доступно это чувство, если только найдется подходящий объект, было бы романтической ошибкой, которую так легко совершить. Многие люди хотят просто комфорта — иметь дом, положение в обществе, детей, новых родственников, — но не желают делить с другим человеком свои мысли и свободное время, а самое главное, не желают раскрывать свой внутренний мир, в котором живут мечты, боясь оказаться беззащитными. Они ни за что не станут рисковать. Благородство души им заменяет безопасность. Никаких искренних чувств, если за них придется платить. Если Джек Рэдли — независимо от очарования и ума, приятных манер и дружеского отношения — принадлежит к этой породе людей, то в конечном счете он принесет Эмили одни страдания. А Шарлотта сделает все, что в ее силах, чтобы не допустить этого.

— Шарлотта? — Питт прервал течение ее мыслей, и она вздрогнула. Ответ был важен и для него. Томас очень любил Эмили и понимал, как она будет страдать, если невысказанные опасения Шарлотты оправдаются.

— Думаю, да, — поспешно сказала она. — В последнее время мы редко о нем говорили. Обсуждали в основном рождественские праздники. Эмили привезет гуся и пудинги с начинкой.

Томас опустился в кресле чуть ниже и вытянул ноги к огню.

— Думаю, ты хочешь поиграть в детектива, — он посмотрел на нее сквозь опущенные ресницы. — Но лучше потренируй свою логику на Джеке Рэдли, а не фантазируй по поводу миссис Йорк.

Шарлотта не стала спорить. Муж, несомненно, прав, и хотя он выразился мягко, это прозвучало как приказ. За его непринужденной позой и небрежным тоном чувствовалось беспокойство.

Тем не менее Шарлотта твердо решила соединить одно с другим. Она не видела лучшего предлога чаще видеться с Эмили, чем, как выразился Томас, потренировать свою логику и вовлечь ее в новое расследование. На Рождество серьезные дискуссии и размышления будут практически невозможны, но потом, когда Шарлотта нанесет визит сестре, у нее появится шанс самой понаблюдать за Джеком Рэдли и составить о нем мнение, не привлекая внимания.

Поэтому на следующее утро, когда приехала Эмили — это было часов в одиннадцать, — Шарлотта уже приготовилась и составила план. Эмили прошла прямо на кухню — широкое пальто из черной баратеи с воротником из чернобурки, доходившим до подбородка, волосы убраны под широкополую черную шляпу. Шарлотта почувствовала укол зависти: дорогое пальто выглядело очень элегантно. Но затем вспомнила причину, по которой сестра носит черное, и устыдилась. Эмили была бледной, если не считать раскрасневшихся от ледяного ветра щек; под глазами у нее залегли серые тени, и кожа в этих местах выглядела сухой и тонкой, похожей на бумагу. Шарлотта без слов поняла, что сестра нервничает и слишком мало спит. Скука — не самое тяжелое испытание, но и она может лишить сил. Рождество быстро закончится, и что Эмили будет делать потом?

— Выпей чашку чаю, — предложила Шарлотта и, не дожидаясь ответа, повернулась к большой кухонной плите. — Ты когда-нибудь была в Хановер-клоуз?

Эмили сняла пальто и села за кухонный стол, поставив локти на исцарапанную деревянную поверхность. Ее платье было не менее элегантным, чем пальто, хотя сидело не так хорошо, как прежде.