— Скорее всего, нет, Этта. Мне было приятно познакомиться.

— Для меня это было поучительно.

Крузий повернулся, чтобы уйти.

— Экзекутор?

— Да, Этта?

— В откровениях было гораздо больше правды, чем все желают признать, не так ли?

— Я, пожалуй, не смогу это прокомментировать, мамзель.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Ответ настоящего экзекутора.

— Магос Толемей устроил заговор ради достижения личных целей, Этта. Это был не благородный крестовый поход.

— Даже если так, не может ли случиться, что он использовал истину, чтобы добиться желаемого?

— Знание — сила, мамзель. Толемей знал это. Иногда это слишком могучая сила. Время от времени даже великая истина должна быть принесена в жертву ради всеобщего блага.

— Как сейчас, Крузий? — спросила она.

— Я, пожалуй, не смогу это прокомментировать, Этта, — ответил он.

Калли Замстак с вещмешком через плечо вошла в двери своей маленькой квартирки в Мейкполе. Все вокруг казалось нереальным. Обыкновенность окружения выглядела необыкновенно. До нее доносился запах готовящейся еды и голоса детей, играющих на лестничной площадке.

— Стеф?

В квартире было пусто. Похоже, здесь уже много дней никто не появлялся. Калли положила вещмешок и сняла куртку. Коснулась небольшой золотой медали на цепочке вокруг шеи и обнаружила, к своему ужасу, что в какой-то момент ее приключений маленькое колесико из темного золота переломилось пополам.

Она увидела конверт, лежащий рядом со щелью для писем у двери. Официальное сообщение из Магистратума.

Калли вскрыла конверт.

«С прискорбием ведомство Магистратума вынуждено сообщить, что во время стандартной биометрической проверки в Провальной Пади Стефан Замстак пришел в беспокойство, оказал сопротивление аресту и напал на офицера Магистратума. Офицер был вынужден применить оружие…»

Калли села — листок с сообщением хрустнул в руке — и заплакала.

Двое мальчишек играли в Саду Достойных. У них был жестяной титан, красный с золотом, которого они притащили из какой-то лавки в коммерции. Мальчишки заводили его и пускали по дорожкам сада.

Трррк! Трррк! Трррк!

Цинк какое-то время наблюдал за ними. Он почти вспомнил, что должна напоминать эта игрушка. Цинк взялся за метлу и начал подметать дорожку. На лужайках щебетали зефириды.

По улицам прокатился рев горнов. Цинк поднял голову. Огромные корабли снова плыли над городом, затмевая небо. У него было ощущение, что что-то закончилось, но он не знал — что.

На негнущихся ногах, малым ходом, Цинк двинулся по дорожке, занимаясь своим делом.

Рака с шипением отсоединилась и вышла от гнезда кокпита. Техножрецы бормотали свои заклинания.

Пора было снова отдыхать. Пора было переходить к следующему походу, пора для сна в холодные часы путешествия. Пора было лечить раны и восстанавливать силы.

Геархарт уснет в своей гиберкойке. «Инвиктус Антагонистес» уснет в своих опорных лесах в трюме.

Они будут видеть одни и те же сны.

Стоянка была безмолвна. Слабый полуденный свет проникал сквозь щели в грязных окнах. На стене последняя, сделанная от руки, надпись гласила:

«Эрик Варко пришел сюда вместе с остальными. Мы пришли в большой нужде, и нам пришлось забрать еду, энергию, бачки для продуктов и несколько других вещей. Простите, что немногое оставили взамен. Единственную дорогую мне вещь я оставил как подношение».

На заваленной хламом полке под слабым светом дня между дыхательной маской в виде лица махины и выцветшим солнечным амулетом из высушенной пустынной травы лежал небольшой медальон Омниссии, который когда-то крепился к бортовой броне танка.