Этим вечером он получит все, что надо, подумал я. Говядины нет, но свинины в леднике хватает…

— Посмотри. — Его голос вновь стал бесстрастным. И он указал, куда смотреть.

Я увидел приближающийся к нам беличий хвост пыли. Посмотрел вниз. Из земли еще вылезала половина Эльпис. Это меня вполне устраивало, но рядом с коровой виднелся и край замазанного кровью матраса.

— Помоги мне, — велел я.

— Нам хватит времени, папка? — с легким интересом спросил он.

— Не знаю. Возможно. Только не стой, помогай мне.

Еще одна лопата стояла у стены амбара, рядом с разломанной деревянной крышкой. Генри схватил ее, и мы, стараясь действовать быстро, продолжили сбрасывать в колодец землю и камни.

Когда автомобиль шерифа округа с золотой звездой на дверце и прожектором на крыше подъехал к колоде для колки дров (вновь обратив в бегство Джорджа и кур), мы с Генри, оба без рубашек, сидели на ступеньках крыльца и допивали кувшин лимонада — последнее, что приготовила в этом доме Арлетт. Шериф Джонс вылез из-за руля, подтянул штаны, снял стетсон, пригладил седеющие волосы и вернул шляпу на место, точно по линии загара. Он приехал один. Я это воспринял как добрый знак.

— Добрый день, господа, — поздоровался он, взглянув на наши голые плечи, грязные руки, потные лица. — Занимались тяжелой работой, так?

Я сплюнул.

— Черт побери, и я в этом виноват.

— Неужели?

— Одна наша корова упала в старый колодец, — ответил Генри.

— Неужели? — повторил Джонс.

— Да, — кивнул я. — Хотите стакан лимонада, шериф? Его приготовила Арлетт.

— Арлетт? Так она решила вернуться?

— Нет, — ответил я. — Она забрала любимую одежду, но оставила лимонад.

— Я выпью. Но сначала мне надо воспользоваться вашим туалетом. После того как я перевалил за пятьдесят пять, мне, похоже, приходится отливать под каждым кустом. Чертовски неудобно.

— Это за домом. Идите по тропинке и ищите полумесяц на двери.

Он захохотал, будто услышал шутку года, и ушел за дом. Интересно, подумал я, он остановится, чтобы заглянуть в окна? Обязательно, если что-то смыслил в своей работе, а я слышал, что смыслил. Во всяком случае, когда был молодым.

— Папка, — прошептал Генри.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Если он догадается, мы больше ничего не сможем сделать. Я могу солгать, но убивать больше не буду.

— Хорошо, — ответил я. Над этим коротким разговором я размышлял все последующие восемь лет.

Шериф Джонс вернулся, застегивая ширинку.

— Пойди в дом и принеси шерифу стакан, — попросил я Генри.

Сын ушел. Шериф разобрался с ширинкой, снял шляпу, вновь пригладил волосы, надел шляпу. На бедре у Джонса висел большой револьвер, и хотя по возрасту он никак не мог участвовать в Великой войне, кобура выглядела как собственность АЭС. Может, осталась после сына. Сын шерифа погиб на той войне.

— Нормальный запах в туалете, — прокомментировал он. — Не страшно зайти в жаркий день.

— Арлетт постоянно сыпала туда негашеную известь, — ответил я. — Постараюсь так тоже делать, пока она не вернется. Давайте поднимемся на крыльцо и посидим в тени.

— Тень — это хорошо, но я лучше постою.