– Лина, что происходит?..

– Хотела бы я знать, – рассмеялась она, хотя забавного тут ничего не было. – Тебе пора домой.

– Ты издеваешься?

– Нет. Просто я не могу… – Лина села на пол, рядом с кучей осколков, и помассировала виски. – Не могу говорить с тобой сейчас. Давай разберемся с этим позже.

– Когда?

– Завтра. – Она подняла на меня глаза – уставшие и пугающе пустые. – Я покажу тебе. Завтра. Теперь уходи, прошу.

Я кивнула и бросилась к входной двери. Сорвала с вешалки пальто, торопливо натянула его, путаясь в рукавах, и выбежала на улицу. Не помню, как добралась до своей квартиры. Помню, что врезалась в подъезде в соседку, та выронила пакет с апельсинами, и они оранжевыми мячиками запрыгали по лестнице.

Захлопнув дверь, я побрела в ванную, на ходу скидывая с себя одежду. Открыла кран, щедро плеснула пены, насыпала ароматических масляных шариков и залезла внутрь, прямо под горячую струю, греясь и пытаясь выгнать из головы весь тот бред, что в ней поселился. Ванна наполнялась, пена росла пышной шапкой, пахло лавандой. Произошедшее казалось все более надуманным и нереальным. Через полчаса меня наконец отпустило, мысли прояснились. Я цела и невредима, дурацкие сны снились мне и раньше… Но объятия Лины? Почему они были настолько крепкими?.. Железная хватка какая-то! Нет, все это ерунда. На моей стороне самый веский аргумент. Такого не бывает. Такого просто не может быть. Это абсурд! У меня действительно слишком богатое воображение.

Закутавшись в халат, я протерла запотевшее зеркало и всмотрелась в отражение. Там по-прежнему была я, обычная я, без каких-либо изменений.

– Тома, Тома, у тебя не все дома, – пробормотала я и отправилась спать.

Глава 2. Блуждая в потемках

Но сегодня я поднялась рано, задолго до звонка. Вчерашние события казались выдумкой или идиотским розыгрышем, в голове была полнейшая каша, такая же, как в тарелке. На завтрак я сварила пшенную, на молоке. Она полезная и от депрессии помогает. Во всяком случае, так говорит мама. Ела я долго и неторопливо, потом полтора часа собиралась в университет. Даже волосы завила, дважды прищемив палец плойкой. Нарядилась в самое красивое платье – желтое и пышное, – завязала пояс бантом. Маме бы не понравилось. Она постоянно повторяет, что желтый цвет мне не к лицу. В аудиторию я зашла первая и села у розетки, воткнув в нее зарядку еле живого мобильного.

Вскоре ко мне подсела Стася, наша староста, девушка очень заметная. За версту бросалась в глаза, потому что красила шевелюру в морковный цвет и носила салатовые колготки. Стася имела комплекцию недокормленной Дюймовочки, зычный голос и собственное мнение по любому вопросу, которое неизменно доносила до каждого, невзирая на сопротивление. Училась она отлично, охотно делилась редкими методичками и не забывала всем улыбаться. Я ее побаивалась.

– Тома, – сладко пропела она, извлекая из рюкзака нетбук, – будь другом, одолжи розеточку.

– Так и знала, – проворчала я, – что в тебе сплошная корысть и трезвый расчет.

– Хочешь, ответы на коллоквиум скину? Сама писала.

– Хочу, – сказала я, решив тоже быть очень расчетливой и корыстной.

Зарядки на тридцать процентов. Выживу как-нибудь. Радостно оккупировав розетку, Стася покрутила головой и присвистнула:

– Вот это да! Весь курс в сборе. На утренней лекции. Что-то в лесу сдохло…

– Философия же, – с трепетом напомнила я.