Сейчас путь Тристана лежал прочь от университета. Он прошел мимо пары пабов, заполненных ужинающими посетителями, направляясь вниз по улице — к заведению под названием «Голова вепря», расположившегося у самых скал. Это был маленький паб, но внутри имелась настоящая маленькая сцена, где за пультом управления стоял диджей по имени Пит. В данный момент он крутил испанский кавер песни «Сильный прилив». Хоть и пришел Тристан довольно равно, у барной стойки уже толпились люди — от совсем юных до уже пожилых.

А вот и его друг Эд — играет в древний игровой автомат «Кто хочет стать миллионером?». Эд был крупным мужчиной лет пятидесяти, и одет он был в мешковатые джинсы, простую белую футболку и дутый оранжевый жилет. Его длинные темные волосы блестящей волной ниспадали на плечи, а улыбка пряталась в густых зарослях бороды.

— Привет-привет, мисс Марпл. — Эд оторвался от игрового автомата, чтобы заключить Тристана в объятия. Мисс Марпл — это, конечно, Тристан: такое прозвище ему придумал Эд, прознав, что он работает частным детективом. — Давненько не виделись. В Сэнт Мэри Мид выдались тяжелые деньки?

Сэнт Мэри Мид — это деревня, в которой жила мисс Марпл. Тристан решил пропустить это мимо ушей.

— Мы взялись за новое расследование — ищем пропавшего человека. Дело очень сложное. А что ты пьешь? — поинтересовался он.

— Спиртное, мисс Марпл! — возвестил Эд, высоко поднимая свою пустую кружку. — Принеси мне еще светлого лагера.

Тристан отправился к барной стойке — за лагером для Эда и кружкой «Гиннесса» для себя. Вскоре они уже потягивали пиво, сидя за столиком.

Подружились они быстро. Почти каждый вечер Эд пил в «Голове вепря», и о встречах они никогда специально не договаривались — просто как-то так сложилось, что пару раз в неделю они встречались, чтобы пропустить стаканчик.

Целых двадцать пять лет Эд служил в полиции, но после того, как попал в одну неудачную заварушку, начал страдать от посттравматического стрессового расстройства. Так что в пятьдесят лет ему пришлось досрочно уйти на пенсию, и теперь он посвятил себя тому, чтобы написать научно-фантастический роман. Три года назад, когда Тристан впервые открыто признался, что он гей, Эд вроде как взял его под свое крыло — так и началась их дружба.

— Ты когда-нибудь работал над делом об исчезновении Джоанны Дункан? — спросил Тристан. Эд сделал большой глоток из кружки.

— Нет. А кто это?

Тристан был уверен, что все-таки что-то он должен был слышать.

— Журналистка из «Вест-Кантри Ньюс». Пропала в сентябре 2002 года.

— Да, припоминаю. Я тогда работал в полиции нравов, в отделе, отвечающем за Девон и Корнуолл. Знаю, все думают: кому в Девоне и Корнуолле может понадобиться полиция нравов? Но я клянусь, насилия и всевозможных скандалов в этих скучных графствах ничуть не меньше, чем во всей остальной стране.

— Я вот что хотел спросить: ты в то время не слышал каких-нибудь слухов о парне по имени Ной Хантли? Он тогда был местным депутатом парламента. Выиграл на выборах в девяносто втором, а десять лет спустя его уволили из-за скандала со взяточничеством.

Эд отпил еще один большой глоток из кружки и задумчиво приподнял брови.

— Знаю, что он двадцать лет счастливо жил со своей женой, но ночи предпочитал проводить с симпатичными юношами. А что такое, мисс Марпл? Хочешь попросить у него номер телефона?

— Ничего подобного.

Тристан принялся объяснять, что Джоанна Дункан и была той журналисткой, что положила конец его карьере, и что она пыталась раскопать историю об его отношениях с мужчинами, но ее расследование так и не опубликовали.