Возможно, это просто блеф.

– Откуда такая новость про самоубийства?

«Это уже давно не новость, а боян. Попробуй найти тех, с кого ты снимал эморфы. Уверен, что некоторых из них уже нет в живых».

– Как можно…

«Я не собираюсь с тобой спорить и убеждать тебя. Ты не знаешь и десятой части того, что происходит на самом деле, и это только твоя проблема».

– Может, просветишь?

«Нет. Еще один вопрос, и я прочитаю тебе лекцию о боли».

Больше вопросов не было.

Днем приехал Куратор. Просто так, проведать, убедиться, что все в порядке, и напомнить о том, что через два дня состоится обновление закладки и снова придется лететь на Украину.

Стас смотрел на него, а из головы не выходили слова Плавающего Линка.

«Я могу стереть тебе память, я могу остановить сердце или организовать кровоизлияние в мозг. Можешь делать все что угодно – последний ход все равно останется за мной, и я всегда успею уничтожить тебя, если ты попытаешься предать меня…»

Сказать? Подать знак? А если Голос что-то заподозрит? А если это ему не понравится?

И странное чувство… Что Голос говорит правду…

Осталось два дня.

Потом видно будет.

Второй полет в Украину произошел точно так же, как и первый, – Стас ничего не помнил. Его «отключили» на борту военного самолета, где он и очнулся через сутки – уже возвращаясь обратно. Куратор отвез его домой, пожелал удачи и уехал. Стас остался один.

Он чувствовал себя жутко уставшим, но не спал. Ждал, когда отзовется Голос. А тот молчал и не реагировал на слова Стаса.

Мелькнула мысль – может быть, его стерли, когда обновляли закладку? Возможно, он ведь не знал всех технических подробностей.

Попробовать связаться с Куратором? И рассказать, что…

Но почему-то не покидал чувство, что Голос попрежнему здесь.

Полдень. Для сна рановато, с учетом того, что проспал почти сутки. И все же заснул, едва щека коснулась подушки. Проснулся уже ближе к вечеру.

Рип молчал.

Может, сбой? Может, с обновлениями загрузили что-то такое, что восстановило барьер? Но как проверить?

Голова чуть-чуть болела. Первый сигнал. Скоро пора кормить.

Выходя, решил зайти к Дашке. Ее дома не было. Малая сказала, что она на работе, мать пожала плечами – она, кажется, в этом не была уверена.

Хотел уйти, но малая не дала – притащила игрушку-Друга и с огорчением сообщила, что он сломался.

– Я ему, наверно, неправильное имя дала, вот он и умер, – вздохнула она, пихая ему в руки мини-робота. – Можешь его оживить?

– И как же ты его назвала? – полюбопытствовал Стас, открывая блок тест-управления.

– Филиппонтий. – И она прищурилась.

Тест сразу же показал, что сбилась настройка одного из сопроцессоров. Требовалось всего лишь перезагрузить систему и выбрать стандартный режим работы.

– Кгх-е… а почему так?

– Потому что он Филиппонтий.

«Что ж, довод неоспоримый», – подумал Стас, глядя в мигающие зрачки Филиппонтия.

На все хватило пары минут.

Собака вильнула хвостом и повернула голову к хозяйке.

Катя завизжала от восторга, схватившись за игрушку…

…Новый приступ боли, сильный настолько, что на мгновение глаза заволокло пеленой. Датчик-напульсник мелко завибрировал, показывая присутствие сильного эмоционального поля. Положительные полюса. По шкале Гэнда сколько-то там баллов… Инкубаторов не посвящали в технические детали. Донор рядом.