Вылетев из студии, я бросилась к пульту. На этом большом агрегате с кнопочками, ползунками загадочного назначения в правом углу была утоплена обычная телефонная трубка. Принимая звонки, Костя щёлкал тумблером, и звук шёл в его наушники, но можно было поднять трубку, которую я и схватила.

– Настя? Ты здесь?

– Да.

– Секунду!

У ведущей Киры было две минуты, пока шла реклама, чтобы войти в студию, разложить сценарий, сообразить, как урезать текст.

Но Кира успела бросить мне гневно:

– За такие подставы канделябрами бьют!

Костя встал с крутящегося стула, уступил место Кириному звукооператору.

– Кого-то бьют? – спросила Настя.

– Не обращай внимания, – ответила я.

Разговаривать с девочкой было невозможно. Костя помотал головой – «Нельзя тут болтать». Мы не просто помешали бы очередной передаче, мы сорвали бы её окончательно. С другой стороны, просить ребёнка: «Перезвони мне по другому номеру»... – я же не детский психолог на телефоне доверия.

– Настя, ты выиграла книгу, приезжай получать, мы с тобой встретимся, договорим.

– Сказки? – насмешливо переспросил умный ребёнок. – У меня их полно, до школы читала.

– Я тебе подарю другую книгу, отличную. Сама выйду к тебе. Знаешь, я боюсь встречаться с детьми, которые звонят на передачу...

– Семь вечера, пятница, седьмого ноября, – выхватил у меня трубку Костя.

Диктуя Насте адрес, он жестами извинялся перед коллегой – «Такая петрушка, бывает, не обессудь...»

Мы шли по коридору. Костя быстро говорил:

– Убегаю, горю. Премьера в театре. Вот тебе билет. Не встречу, сама найдёшь место в первом ряду. Кретины, остолопы, шаромыжники, деньги получают, а микрофоны выставляют как придурки, техника времен первой Отечественной, от французов осталась, звук плоский...

– У тебя премьера, я и не знала...

– Никто не знает чернорабочих, которые за сценой пыхтят. Оставили эту тему. Сейчас ты будешь общаться с Сенькой. Идея моя на книжки тебя бросить, исполнение полностью его. У Сеньки нюх на деньги как у тренированных собак на наркотики. Молчи! Не перебивай! Времени нет. Первое, требуй зачисления в штат. Ты сейчас безработная, на тебе ездят как на...

– Дуре? У этого слова тоже интересная этимология...

– Потом расскажешь. Первое – запись в трудовую книжку. Второе – ставка. Проси нормальные деньги – на два умножь свой нынешний гонорар и дави на Сеню. За твой голос надо приплачивать. Пока! Упрись рогом.

«Рог» – одно из любимых слов Кости. Употребляет его во многих словосочетаниях: рогом в землю – и пахать; рогом в небо – и плевать; упереться рогом, рог ему в селезёнку, обломал рога, пошли рога винтом, рога скисли от такой пошлятины... Вряд ли Костя использовал бы «рога», будь женат. В его представлении виртуальный «рог» – нечто вроде антенны, приёмо-передающей настроение, и одновременно – боевое оружие, плюс рабочий инструмент, плюс символ ликования – «Тут я рога веером растопырил». Благодаря таким людям, как Костя, появляются и гуляют по свету новые идиоматические выражения, в которых слово приобретает значение, отличное от словарного. Раньше я задавалась вопросом, кто же первым сказал, например, «зарубить на носу»? «Рубить» и «нос» – слова, семантически не сочетаемые. Теперь я знаю, что фразеологизмы рождают люди, далёкие от филологии, ничего не смыслящие в частях речи, в падежных окончаниях и отглагольных существительных. Эти люди имеют лингвистический слух, вроде музыкального, только вместо семи нот – тысячи слов.