Вспомнив свой первый урок использования катетера, я вздрогнула. Я лежала на койке с широко раздвинутыми ногами и пыталась вставить трубку в мочеиспускательный канал. А надо мной склонилась Джорджина и командовала, что и как делать.

– Немного выше. Нет! Чуть ниже!

Джорджина не замечала, как сильно я была расстроена и как некомфортно себя чувствовала, а если и заметила, то не обращала на это никакого внимания. Лёжа в такой позе на кровати, я думала, насколько унизительна и неестественна была вся эта процедура, и ужасалась тому, что мне придётся проделывать её до конца своих дней. Я даже пожалела, что не мужчина. Они хотя бы видели, что и куда вставлять.

– Ты быстро наловчишься, Кас, – заверила меня Джорджина. – Скоро ты будешь делать это на автомате. Для тебя это будет так же естественно, как чистить зубы. Уж поверь мне.

Я ничего не ответила. Это был единственный раз, когда я подумала – хорошо, что мои отношения с Шоном завершились. Эта процедура была совершенно не привлекательна.

– Что касается опорожнения кишечника, – продолжала Джорджина, – здесь всё немного сложнее. Поэтому лучшим решением для тебя будет ходить в туалет по расписанию. Например, каждое утро. Хорошо бы ещё принимать слабительное перед сном, чтобы облегчить процесс. Ещё необходимо пить побольше жидкости, есть много клетчатки и вести активный образ жизни, насколько это возможно.

В конце урока Джорджина сказала:

– Тебе повезло, Кас. Многие люди с травмой позвоночника не могут пользоваться катетером самостоятельно. В твоем случае, никто даже не будет знать, что он у тебя есть. Так что не вешай нос, дорогуша.

Услышав шаги за дверью спальни, я открыла глаза.

– Кас, ужин готов… Ой, – сказала мама, увидев пустой чемодан на полу. – Почему ты ещё не собралась?

– Я успею.

Мама облокотилась о дверной косяк.

– Возьми побольше тёплых вещей. На дворе настоящая зима.

Хотя был конец октября, она была одета в толстый вязаный свитер с высоким воротником и плотные джинсы.

– Э-э…

– Ты что? Боишься ехать? – спросила она, положив руки на бёдра.

– Нет!

Она недоверчиво приподняла бровь. Мама, как всегда, видела меня насквозь.

– Да, – наконец призналась я. Меня никак не покидало это неприятное тяжёлое чувство в желудке.

Мама присела на краешек моей кровати.

– Хорошо, и что же тебя беспокоит больше всего?

Я прикусила губу.

– Я не хочу попасть в какую-нибудь неприятную ситуацию. Я так переживаю, мам.

– Понятно, – сказала мама. – Если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, ты обязательно должна рассказать о них кому-нибудь. И, милая, во время тренировок будет достаточно перерывов, чтобы ты могла поесть и сходить в туалет. Постарайся не беспокоиться.

– Э-э…

– И ты всегда можешь позвонить домой, если захочешь поговорить. Только не звони после девяти. – Она ухмыльнулась. – Ты же нас знаешь. Мы с твоим стариком-отцом постоянно вырубаемся перед телевизором. И в полвосьмого тоже лучше не звонить, потому что в это время показывают «Жителей Ист-Энда», и там как раз начинается самая интригующая часть.