На экране появилась целая вереница ссылок и картинок, и она нажала на одну из них. По иронии судьбы, это была фотография с одного из светских мероприятий для «сливок» общества, которые освещала «Кантри кроникл». Подпись под фотографией гласила: «Победитель конкурса скульптор Дарий Хедли в художественной галерее «Серпентайн…»

Так он — скульптор? Тогда все понятно: и грубые ботинки, и потрепанные джинсы.

Галстук у него на шее чуть распущен, воротник расстегнут. Он не обращал внимания на фотографа; он смеялся над кем-то или над чем-то. Кстати, она оказалась права: его лицу для привлекательности не хватало всего лишь улыбки. Он был похож на дьявола, но дьявола, у которого был хороший день. Наташа коснулась пальцами экрана, провела по его губам.

— Ох… — вздохнула она. — О-хо-хо…

Глава 3

Узкий переулок, по которому шла Наташа Гордон, был застроен самыми разными зданиями. Она знала лишь название улицы, но не сомневалась, что легко найдет студию именитого, награжденного различными премиями скульптора. И ошиблась. Она дошла до глухого конца переулка, не заметив ни единого признака студии: развернувшись, столкнулась лицом к лицу с женщиной, которая пристально изучала ее, сощурив глаза.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила незнакомка.

— Да, надеюсь… Я ищу Дария Хедли. Мне сказали, что его студия на этой улице.

Незнакомка окинула ее долгим, задумчивым взглядом. От нее не ускользнул серый костюм, который Наташа надевала на деловые встречи и теперь надеялась, что с его помощью сумеет противостоять «электрическим волнам», возникшим между нею и Хедли в кабинете Майлза.

Закончив пристально осматривать ее, незнакомка осведомилась:

— Дарий ждет вас?

— Он наверняка мне обрадуется, — ответила Наташа, мысленно скрестив пальцы на удачу. — Вы его знаете?

— Конечно. — Женщина расплылась в улыбке. — Я всех знаю. Даже вас, Наташа Гордон.

Стараясь не показывать изумления, Наташа последовала за женщиной обратно, к старым, ржавым воротам гаража. Женщина достала толстую связку ключей и отперла боковую дверь.

— Дарий! — крикнула она, оставив дверь открытой.

Наташа устремилась за ней следом.

— Сегодня у тебя подходящее настроение для доярки?

Доярки?!

Откуда-то сверху громко пробурчали:

— Не сейчас, Пэтси.

Наташа задрала голову. Дарий Хедли стоял на высокой стремянке и ваял круп скачущей лошади.

— Ты по-прежнему хочешь свернуть ей шею? — не отставала Пэтси.

— За неделю ничего не изменилось, — ответил он, отклоняясь назад, чтобы посмотреть на результаты своей работы, — но не волнуйся, эта чертова лошадь меня доконала так, что наносить кому бы то ни было тяжкие телесные повреждения я уже не в настроении.

— Значит, если я ее впущу, ей ничто не грозит?

— Кого впустишь?.. — Он повернулся, и Наташино сердце сделало сальто при взгляде на него.

— Ты описал ее очень правдоподобно. Очень! — добавила Пэтси с широкой улыбкой. — Конечно, мне помогло и то, что ты в последние дни рисуешь ее на каждом свободном клочке бумаги.

— Пэтси…

— Я увидела, как она ходит туда-сюда по улице в поисках твоей студии. Табличка с твоим именем на двери была бы как нельзя кстати, — заметила Пэтси, по-видимому нисколько не напуганная его рычанием.