Боже боже, о чем я думаю? Что делаю?

Я приложила прохладные ладони к обжигающе горячим щекам. Тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Убеждая себя, что такая реакция… нормальна. Я всего лишь слабая женщина, а от Федора уверенность и сила исходили волнами. Вот и затащили меня эти волны в какие то непонятные темные воды. Ничего особенного. Так… минута слабости. Отвернулась. Отряхнула ладони от пыли и поплелась к себе. В квартире было тихо. Я скинула туфли, по привычке отправила те в шкаф, чтобы их не сожрала любимая собачка моей свекрови, и на цыпочках пошла по коридору.

– Вернулась? – зевнул Вадик. Я обернулась. Мазнула взглядом по его руке, которой он почесывал тощую грудь. Пробормотала что то невнятное и зашагала дальше. Мне хотелось побыть одной. А в нашей квартире сделать это можно было разве что в ванной. Я разделась. Включила воду. А когда выпрямилась, чуть не натолкнулась на сунувшегося вслед за мной мужа. Он обхватил ладонями мою грудь и засопел прямо в ухо:

– Не желаешь уединиться? – поиграл бровями в зеркальном отражении, оскалился. Клоун клоуном… Неужели и впрямь думает, что такой подкат настроит меня на нужный лад?

– Я пыталась. Но ты снова меня нашел…

– Что? – и такое непонимание на лице. Мне даже стыдно за свой сарказм стало. Не хотела бы я превратиться в женщину, которая вечно всем недовольна. Не хотела все портить. Но делать вид, что у нас все хорошо, с каждым прожитым днем становилось все сложней и сложнее. Я уже не могла себя и дальше обманывать. Что то ушло. Что то безвозвратно ушло. И почему так страшно?

– Ничего, Вадь. Уединимся. Я ванну приму и сразу…

– Ну, давай. Только поторопись. Я спать хочу. Торчишь в своем офисе до полночи, а толку от этого ноль!

Мои плечи поникли. И он, и свекровь… они своими словами меня будто в землю вколачивали. Вроде бы ничего такого, но когда об одном и том же… и каждый день – можно было с ума сойти.

– Больше не буду торчать. Закрылись мы. Обанкротились, – зло бросила я, стаскивая трусики. – А как дела у тебя?

– В каком смысле?

– В смысле работы. Я завтра планировала с Дашкой к школе закупиться. Деньги нужны.

– Опять ты о своем.

– А о чем прикажешь?

– Деньги деньги… – перекривлял меня Вадик.

– Ну, если у тебя есть какой то другой способ собрать ребенка в школу – свисти. У меня на счету тысяч пять осталось. Не помнишь, во сколько нам обойдется операция папы?

Понимая, что сейчас не способна держать лицо, шагнула в ванну. Села. Схватила мочалку и принялась с остервенением себя тереть.

– Почему ты все время только о плохом говоришь? – занервничал мой благоверный.

– А куда ты прячешь от меня все хорошее, а? Где оно, хорошее, Вадик?!

Сказать тому, очевидно, было нечего.

– Поговорим, когда у тебя улучшится настроение, – смерив меня укоризненным взглядом, заметил тот, гордо распрямил плечи и захлопнул за собой дверь. Раньше бы я побежала за ним. Он здорово научился мною манипулировать. Но сегодня… мне было плевать. Что он подумает. Обидится ли. Пле вать. Я закрыла пальцами нос и опустилась с головой в воду.

Самым страшным было осознать даже не то, что я разлюбила мужа, как то незаметно разлюбила, и, похоже, уже давно, как то, что с ним я теперь должна провести остаток жизни. Ведь мы столько лет вместе.