— Мое главное условие — порядок… — тетка осеклась. — Она бегала в магазин за лаком, что ли?

— Да, у нее кончился. А без этой «Прелести», оказывается, не получится той царственной прически… В общем, Генрих видел в зеркале, как она возвращалась из магазина, но ничего толком не разглядел. Что-то черное у шеи — воротник шубки. А главное — губы в ярко-алой помаде…

Допрос.

— Так кто предложил план убийства — вы или Печерская?

— Я объяснил ей, что не могу заявить на жену в милицию. Она сказала, что отомстит сама. Я придумал план.

— Довольно рискованный, не так ли?

— Да нет… если б не наследничек — шиш бы кто додумался. О нашей связи никто не знал. Разве что Вика…

— Знал Воротынцев?

— Нет. Возможно, догадывался, что у меня кто-то есть. Нина звонила в фирму, правда, очень редко. Три раза я якобы уезжал в командировку и так далее. Уверен, эти мелочи с убийством Вика не связал бы.

— Да уж несомненно. Под вашим крылом компаньону жилось удобно и вольготно. Итак, 12 октября вы передали ключи и пистолет.

— Передал.

— Рассказывайте.

— Она должна была пройти в нашу комнату (предполагалось, что дом пуст). Застрелить, взять деньги, разбросать вещи, словом, создать видимость ограбления. Естественно, она была в перчатках, так что… Ничего не получилось: стечение обстоятельств и натура моей жены. Она — дьявол!

— Наконец-то у вас вырвалось откровенное о ней словечко.

— Таково мое тогдашнее восприятие.

— И нынешнее. Вообще-то я бы сказал: они друг друга стоили. Вы все друг друга стоите. Но не будем отвлекаться.

— Ну что?.. Она сооружала прическу в ванной, когда заметила в окне Нину. А главное: та проверила в сумочке пистолет. Понимаете? Женушка сообразила мигом (научный склад ума, черт подери!). Выскочила в коридор и тихонько заговорила… еще через дверь, Нина не успела отпереть. Она сказала: «Я вам расскажу, где ваш ребенок». И Нина, конечно, попалась — а вдруг! — она хотела верить, что он жив. А ведь я предупреждал: ни в какие переговоры не вступать! Та провела ее в комнату хозяйки, поскольку слышала голоса у нас за стенкой. И попутно отметила, что дверь в чулан слегка приоткрыта и ключ торчит. Понимаете теперь, почему я сказал «дьявол»? Прозвучали фантазии на «детскую» тему, но Нина держала руку в сумочке… и в какое-то мгновенье…

— Ну?

— Она достала пистолет.

Полуденный свет осени скупо освещал портрет над диваном, бесчисленные переплеты, взволнованные лица, перед которыми в тягостном полусумраке восстанавливалась кульминация убийства.

— Она достала из сумочки пистолет, — говорил Саня, — веночек упал на пол. Наверное, по-прежнему она была поглощена мыслями о сыне.

— «Она пришла умереть», — напомнила тетка. — Наш дурак сказал.

— Да, надломилась, инстинкт жизни ослабел… и машинально она допустила непоправимую оплошность: на секунду положила наган на стол и протянула руку за веночком. Этим воспользовалась убийца.

— А почему Любаша ее не застрелила? — спросила Настя шепотом.

— Не рискнула, ни разу не держала в руках оружие. Накинула на шею шнур и сдавила.

— Но ведь какая сила нужна! — поразилась Юля; все говорили вполголоса, будто боясь потревожить души-тени.