Когда для Мэри-Энн стал очевидным тот факт, что Аллен и Лиам начали видеть в ней не только друга? Возможно, в день её рождения, на который Аллен, уехав по делам, не сумел попасть, и они с Конроем остались вдвоём? Тогда Лиам с аппетитом ел торт, запивая его вином и рассказывая что-то смешное, а она выдувала мыльные пузыри, подпевала популярным в то время песням и безудержно веселилась.

Это было десять лет тому назад.

Когда Лиам ушёл, Мэри-Энн открыла его подарок, который не успела распаковать при нём, и некоторое время с удивлением смотрела на приложенную к подарку (фотоаппарату той модели, о которой она давно мечтала) открытку. Вернее, на слова, что были написаны там. «Мэри-Энн, моему своенравному ангелу».

Лиам никогда так её раньше не называл.

Новый совершенно неожиданный сюрприз преподнёс ей Аллен. Опоздав ко дню рождения, он приехал через два дня и тут же потащил Мэри-Энн гулять, даже устроил пикник на берегу моря. Она была несколько удивлена тем фактом, что Лиам не был приглашён, но Аллен пробормотал, что у друга появились дела.

Вручив ей целый пакет разнообразных небольших подарков, напоминавший о Рождестве и Санта-Клаусе, Аллен вдруг начал рассказывать Мэри-Энн о том, как скучал по ней, находясь в Дублине. «Только по мне? – со смехом ответила она, бросая недоеденные куски пирога чайкам. – А по Лиаму?». «По тебе я скучал по-другому», - с неожиданной для него серьёзностью произнёс Аллен, и Мэри-Энн, будто испугавшись, поднялась и пошла вдоль берега.

После этого Мэри-Энн задумалась о происходящем. Она понимала, что отношения между взрослыми людьми не всегда остаются такими же, как между детьми и подростками, и предполагала, что многое может измениться. Но Мэри-Энн никак не ожидала от лучших друзей детства подобного мужского интереса и не знала, как на это реагировать, учитывая, что её никак нельзя было назвать опытной в той сфере жизни, которая относилась к романтическим отношениям между людьми.

Если подумать, они нравились ей оба, но далеко не только за общие воспоминания. Аллен с его неудержимой энергией, громким заразительным смехом, неистощимой изобретательной фантазией. И Лиам – такой надёжный, искренний, внимательный. Они оба были молоды и привлекательны. Оба стремились жить полной жизнью и любили путешествия. Оба умели быть щедрыми и великодушными. Им обоим был дорог этот город.

Они оба… любили её? «Но что будет, если они поставят меня перед выбором? – спрашивала себя Мэри-Энн, глядя в выходящее на море окно её спальни в старом родительском доме. – Что будет, если они захотят, чтобы я выбрала кого-то одного из них?».

После этих пока ещё робких намёков и Аллен, и Лиам, будто соревнуясь между собой, начали ухаживать за ней куда активнее, чем кто-либо другой, включая Томаса в Сиэтле. Мэри-Энн довольно редко ощущала растерянность, но сейчас чувствовала именно это. Ей оставалось только гадать, когда и как именно они оба поняли, что стали соперниками, но быть камнем преткновения в ставших напряжёнными отношениях между лучшими друзьями оказалось не очень приятно.

Аллен и Мэри-Энн начали официально считаться парой почти перед самым отъездом Лиама в Бодмин, где он должен был приступить к работе преподавателя в колледже. Позже Мэри-Энн пыталась ответить себе на вопрос, в самом ли деле тогда полюбила Аллена, и, если любила, то почему ей так нелегко и больно было прощаться с Лиамом. Он уезжал не на другой материк, оставался в Корнуолле, даже смирился с её выбором и перестал враждовать с Алленом, снова став его другом. Но, обнимая Лиама на прощание, Мэри-Энн чувствовала себя так, будто предаёт кого-то из них. Возможно, саму себя.

Когда Аллену приходилось по делам уехать в Дублин, она оставалась в Пензансе, где устроилась работать в туристическое агентство.