Но Дафна уже была околдована Джастином.

Он слал ей в павильон цветы, пек ей печенье в полночь у нее на кухне, покупал бесчисленные и милые подарки и занимался с ней любовью когда только и где только это было возможно. Ночью они лежали рядом с ее бассейном, и он читал Дафне стихи, которые выучил в детстве, и рассказывал забавные истории о съемках других фильмов, которые ее смешили до слез.

Их же фильм продвигался очень хорошо, с опережением графика, к большому удовольствию Говарда, и проблем на площадке было мало. Дафна за последние три недели узнала о киносъемках больше, чем рассчитывала узнать за весь год.

– И когда мы закончим этот фильм, любовь моя, мы снимем еще один, и еще... и еще... Мы непобедимая команда, детка.

И Дафна была склонна согласиться. Единственной проблемой в их романе было то, что она знала, что Барбаре он не нравится, и это вызывало постоянную напряженность между ними. Барбара старалась ничего об этом не говорить, но и по ее молчанию все было ясно. Вечером она поделилась с Томом, и он пытался ее успокоить, но бесполезно.

– Она взрослая женщина. И способна отвечать за свои поступки. Ты же сама это говорила. Будь просто в стороне от этого. У нас своя жизнь, пусть у нее будет своя.

– Ее оценка в данном случае никуда не годится. Том, этот парень ее просто использует, я это знаю.

– Нет, ты ошибаешься, это твои подозрения. У тебя нет никаких доказательств.

– Оставь ты свой адвокатский тон.

– А ты оставь свой материнский тон.

Том пытался поцелуями заставить Барбару молчать, но не мог подавить ее опасений. Она боялась, что Джастин использует Дафну. Почему‑то она не верила ему, но не могла до конца понять, в чем тут дело. Он только лишь не переселился к Дафне, а так постоянно был с ней: на съемках, дома, на вечеринках, в ресторанах. Для Дафны это была новая жизнь, и казалось, что она ей нравится, но в ее глазах все еще не было полного счастья. Прежние годы оставили свой след. Дафне не хватало общения с Эндрю. Она по‑прежнему каждый день ему писала, но в графике съемок не было перерывов, когда Дафна могла бы слетать к нему или он к ней. Ее звонки Мэтью в школу тоже были нечастыми. В последнее время ей совершенно некогда было звонить. Казалось, что каждый раз, когда она говорила Джастину, что идет звонить, он отвлекал ее то поцелуем, то лаской, то какой‑то проблемой.

Наконец однажды вечером Мэтью застал ее дома.

– Ваше сердце покорил Голливуд, мисс Филдс, или вы просто слишком заняты, чтобы звонить?

Она почувствовала себя виноватой, и на мгновение ее охватил страх, что с ее сыном что‑то случилось.

– Эндрю здоров?

Ее сердце стучало, но Мэтью быстро ее успокоил:

– Все в порядке. Но я должен признать, что соскучился. Как продвигается фильм?

– Отлично, точнее, великолепно.

Мэтью услышал в ее голосе еще что‑то, но не был уверен, что именно. Между ними появилась какая‑то отчужденность, которой раньше не было, и он хотел узнать ее причину. Может, просто из‑за фильма, но это было маловероятно. А когда Мэтью позвонил еще раз, к телефону подошел Джастин.

– Какая школа? – Джастин не сразу понял. Он читал текст для следующего съемочного дня, а Дафна была в ванной. – Го... – что?

– Говард. Она знает.

Мэтью уже пожалел, что позвонил ей.

– А‑а. – Джастин вспомнил. – Ее сын. Она не может сейчас подойти. Она в ванной.

Мэтью внутренне съежился. Так вот в чем была причина ее молчания. В ее жизни был мужчина. Это его огорчило, но Мэтью надеялся, что это по крайней мере достойный человек. Она заслужила кого‑то необыкновенного, потому что сама была необыкновенной.

– Ей что‑нибудь передать?

– Пожалуйста, скажите ей, что у ее сына все в порядке.