Она молча кивнула. Ей и так уже было очень больно, но, если она покажет ему свою слабость, вдруг в следующий раз он не захочет взять ее с собой. И никогда больше не позволит наблюдать в бинокль за птицами и кроликами. И не покажет, как рисовать фломастерами деревья и цветы.

Он раскрыл старую жестяную коробку из-под печенья, которая всегда казалась ей настоящей сокровищницей — ведь там лежали компас, бинокль, фломастеры, карандаши, потрясающий ножик, со множеством лезвий и пинцет.

Гарри ловко и быстро извлек занозу. Она не проронила ни звука, но ее глаза наполнились слезами. Он посмотрел на нее, его тонкое лицо смягчилось:

— Ты так храбро держалась. Молодец!

Губы Стефании затрепетали в улыбке.

— И все-таки надо промыть ранку и смазать ее йодом. — Он достал из кармана джинсов чистый носовой платок и перевязал ее колено. — Отправляйся лучше домой и покажи ранку маме. — Увидев ее разочарование, Гарри добавил: — И не смотри на меня так, словно я тебя обидел. Ты можешь прийти сюда в другой раз. Вместе со мной. — Он ласково прикоснулся к ее щеке.

— Боже мой! — прошептала Стефания, ощупывая подлокотник кресла. — Я, кажется, задремала. — Она оглядела гостиную мутными глазами. Как странно, что эти воспоминания всплыли в ее памяти именно сейчас!

Вот именно «всплыли», подумала она и тряхнула головой, чтобы прийти в себя. Потом медленно приподняла полу юбки и посмотрела на едва заметный шрам на коленке. Он так давно присутствовал на ее теле, что она перестала замечать его. И вот память вынесла на поверхность тот день, когда он появился.

Я знаю, почему забыла обо всем этом, подумала она. Потому что, когда я в следующий раз пришла в Корнуэлл-Хаус, там был Армандо. И все изменилось. Убежище на дереве превратилось из сказочного тайника в ночной кошмар. А Гарри не только перестал быть моим другом, а превратился из героя во врага. Боль от занозы впоследствии покажется пустяком по сравнению с той болью, которую ей причинит Гарри. Но и теперь, с горечью подумала она, еще не все наши счета, оказывается, сведены.

Она встала, поежившись, и почувствовала, что нетвердо стоит на ногах. Было холодно и темно. Может, я простудилась? — подумала она. Вот меня и лихорадит.

Двигаясь на ощупь, она зажгла лампы и собралась задернуть занавески на окнах. В это мгновение у входной двери раздался мелодичный звук колокольчика. Она замерла, во рту у нее пересохло, сердце бешено застучало.

Если бы, она не включила этот чертов свет, можно было сделать вид, что никого нет дома. А теперь она вынуждена спуститься в холл и открыть дверь.

— Добрый вечер, — сказал Гарри. — Я получил твое сообщение. Можно войти?

— Чего ты хочешь? — Она поежилась, обхватив плечи руками.

— Я сам думал задать тебе этот вопрос. Ведь это ты мне звонила…

— Да-да. — Стефания с трудом сглотнула. — Я действительно тебе звонила. А ты, я вижу, не теряешь времени даром. — Она прислонилась к дверному косяку.

— Ты не очень-то гостеприимна, дорогая. — Гарри изучающе посмотрел на нее. — Ты что, еще не пришла к решению?

Несмотря, на чувство полной беспомощности и незащищенности, она приняла надменный вид.

— Я принимаю твое предложение.

— В этом я не сомневался.

— Это очень низко с твоей стороны — демонстрировать, мне свою победу надо мной же, — почти прошипела она, ненавидя его всей душой.

— Ну, до полной победы еще далеко, — иронично улыбнулся он.